Гротески

– Нет, у меня только совершеннолетняя дочь, и она замужем, в Гамбурге. Что до любителей помузицировать, то и их нет – ни у нас, ни внизу!

– Какое облегчение! В таком случае я снимаю эти комнаты.

– Когда желаете переехать?

– Если можно, то сегодня же.

– Конечно же, заезжайте.

Мы снова вернулись в гостиную. Как раз на противоположной стороне оказалась еще одна дверь.

– Послушайте, – обратился я к хозяйке, – а вот этот проход куда ведет?

– Там еще две комнаты. Они тоже сдаются.

– В них живете вы сами?

– Нет, мое место на другой половине дома. Эти комнаты в настоящее время ни за кем не значатся – жильца на них нет.

Тут я спохватился:

– Надеюсь, что из них имеется самостоятельный выход в коридор?

– К сожалению, нет. Вам придется разрешить жильцу тех комнат проходить через вашу приемную.

– Что? – вспылил я. – Благодарю покорнейше! Вы предлагаете мне проходной двор, по которому будет шляться всякий, кому только не лень? Этого только недоставало!

Так вот почему такая скромная цена! И как я раньше подвоха не учуял! Я готов был лопнуть от злости, и ко всему еще я настолько устал от всей этой беготни, что у меня даже не хватало сил как следует выругаться.

– Отчего же вам тогда не взять все четыре комнаты! – предложила было хозяйка.

– Мне нужны не четыре, а две комнаты, черт вас возьми! – бесновался я.

В ту минуту кто-то позвонил; женщина пошла отпирать, бросив меня в одиночестве.

– Здесь сдаются меблированные комнаты? – услышал я голос из парадной.

«Еще один простак», – подумалось мне злорадно. Загодя потешаясь над тем, что этот человек скажет по поводу столь выгодной пропозиции, я шмыгнул в комнату справа – дверь была наполовину отворена. То была зала средней величины, приспособленная одновременно и для спальни, и для гостиной. Узкая дверь в противоположной стене вела в маленькую пустую каморку, слабо освещаемую маленьким окошком; оно, как и все остальные, выходило в громадный парк – один из немногих пережитков гордости берлинских патрициев.

Я снова вернулся в гостиную; вероятно, все предварительные переговоры были уже окончены, и теперь господину съемщику предстояло глянуть на обратную сторону медали! Но я ошибся. Не спросив даже о цене, гость объявил, что хозяйкин вариант ему не подходит по какой-то неясной внутренней причине.

– Но у меня есть еще дуплет, – сказала женщина.

– Быть может, вы мне его покажете?

Хозяйка и незнакомый господин вошли. Ниже среднего роста, в чернильном, наглухо застегнутом сюртуке, с русой окладистой бородой и в очках, он представлял собой самую заурядную личность, из тех, что при встрече проходят незамеченными. Не обращая на меня никакого внимания, хозяйка показала ему свои хоромы. К большой комнате он не проявил особого интереса, но маленькое помещение, наоборот, осмотрел очень внимательно, и оно, по-видимому, ему весьма понравилось. А когда он заметил, что окна выходят в парк, губы его даже тронула довольная улыбка.

– Что ж, я хотел бы остановиться здесь, – объявил он.

Хозяйка предложила ему цену.

– Устраивает! – Невысокий господин потер руки. – Сегодня же завезу сюда вещи. – С поклоном он обернулся вокруг себя. – А где, извините, выход?

У хозяйки сделалось такое лицо, будто она куснула лимон.

– Как? – воскликнул съемщик. – У этого дуплета нет отдельного самостоятельного выхода? Значит, мне постоянно придется ходить соседней комнатой?

– Ну так возьмите себе все четыре комнаты! – со стоном вырвалось у хозяйки.

– К сожалению, не могу, так как это мне не по средствам.

– Я так никогда ничего не сдам! – возвела хозяйка очи горе. – За последние две недели добрая сотня людей тут прошла. Всем все нравилось – ровно до той минуты, как я объясняла ситуацию с дверьми. Верно, идиот был планировщик, что не сделал двери в коридор! Этот господин тоже совсем было уж остался. – Она указала на меня, промокнув глаза фартуком.

– Вы тоже хотели сюда заселиться? – спросил меня маленький господин.

– Не прямо сюда, а в тот дуплет, что вам не подошел. Но я, конечно, отказываюсь от удовольствия постоянно впускать к себе посторонних. Будьте покойны, я тоже с десяти утра на ногах, в поисках.

Наш короткий разговор показался хозяйке обнадеживающим.

– Господа так хорошо понимают друг друга… что, если бы вы изволили вдвоем снять эти четыре комнаты? – предложила она нерешительно.

– Ну уж нет, – стоял на своем я.

– Поиски помещения меня страшно утомили, – заговорил незнакомец. – Не стоит ли нам в самом деле поселиться вместе?

– Да я даже не знаю, кто вы! – вырвалось у меня.

– Зовут меня Фриц Беккерс, человек я очень спокойный… и почти с уверенностью скажу, что не стесню вас. Да и вы в любой момент сможете съехать, если все-таки я вам не придусь по душе – я же вам не брак предлагаю, в самом-то деле!

Я ничего не ответил, и он продолжил:

– Цена всему помещению – девяносто марок, таким образом, на брата придется по сорок пять. Я возьму эти комнаты, а вы – те, но с одним условием: мне будет предоставлено право проходить вашей комнатой и в ней же пить утренний кофе, так как, нужно заметить, я не люблю пить кофе или завтракать у себя в спальне.