Гроза 1940

– Немецкий кто–нибудь знает? – Спросил окружающих его бойцов.

– Я Шнайдера из взвода связи видел. – Отозвался капитан, подозвал своего ординарца, дал приказание.

Пока искали связиста Иван рассматривал пленного. Молодой, крепкий, большие крестьянские руки – мозоли ещё не сошли, значит призван недавно. Держится без вызова, не то что его собратья в первые дни войны, но трусости не показывает. Солдат явно хороший. На перебежчика не похож. Скорее всего разведчик.

Прибежал Шнайдер, бодро отрапортовался, увидев пленного уяснил свою задачу.

– Спроси у него – из какой он части? – Иван поменял позу, дёрнул повреждённую ногу, поморщился от боли.

Шнайдер обменялся с немцем несколькими репликами, что–то резко отчитал ему.

– Он говорит, что он – рядовой саперного батальона 8 танковой дивизии 56 танкового корпуса.

– Так что, через нас весь корпус прошёл? – Удивился командир первой роты. – А я думал не больше дивизии.

– После таких боёв от него вряд ли больше дивизии осталось. – Ответил ему Иван.

– А то что – сапёр – врёт. – Уточнил сержант, притащивший пленного. – Нож у него десантный был, сапёры такими не балуются. Разведчик он.

– Уточни у него про корпус, точно ли весь здесь прорывался? – Обратился Иван к переводчику. Тот опять задал вопрос, выслушал ответ, что–то уточнил.

– Так точно, в прорыв пошёл весь корпус, он сам лично видел командира корпуса генерала Манштейна.

– Слушай Шнайдер, а что ты ему отчитывал? – Поинтересовался Иван.

– Да он, товарищ майор, начал возмущаться тем, что немец против немецкой армии воюет. – Ответил переводчик, после секундной заминки. – Ну а я ему ответил, что мои предки в России двести лет живут и другой родины не знают. И я свою родину от любого врага защищать буду, кто бы он не был.

Иван только хмыкнул, похоже не зря он спорил с парторгом батальона по поводу этого немца. Хотя главной причиной его желания оставить немца в батальоне было не знание языка, а то что Шнайдер был великолепным связистом, разбирающимся не только в проводной связи, но и умеющим работать с рацией. Вот и ответ парторгу. Мог бы Шнайдер остаться в траншее и сдаться в плен? Мог! А прорывался вместе со всеми.

– Командир, куда будем отходить? – Спросил командир первой роты.

– Никуда! – Ответил Иван. – Сейчас организованные части немцев пройдут и будем занимать свои окопы. Нельзя пропустить тех, кто за ними попытается прорваться.

– Командир, стоит ли так рисковать! А вдруг немцы к Западной Двине рванут, переправы захватывать.

– Ну и на кой хрен они им нужны? – Весело сощурился Иван, глядя на своего ротного. – Докладывать Гитлеру об очередной победе! После чего геройски подохнуть на этой переправе. Слушай, Костя, ты что бы стал делать, выйдя из окружения.

– К своим стал бы прорываться, – ответил ротный.

– А почему ты решил, что немецкие генералы станут вести себя подругому. Да и горючего у них может хватить только на прорыв в Пруссию. – Иван подумал и добавил. – Или же на захват переправ на Даугаве. Но я твёрдо убеждён, что делать им там нечего.

Иван взмахом руки пресёк возражения своего ротного и стал отдавать приказания, оставшимся в живых после прорыва бойцам. Нужно было выйти к дороге и занять свои траншеи до того, как немцы окончательно выйдут из котла. Надо, пока цела рация, вытащил которую тот же самый Шнайдер, доложить командиру полка о прорыве. Надо сообщить командиру третьей роты старшему лейтенанту Аникушину, что нужно занять брошенные позиции. Отдав все приказания, Иван приподнялся, скользя спиной по стволу дерева, подтянул повреждённую ногу, отсоединил диск ППШ и начал набивать его патронами.

Манштейн мрачно смотрел на последствия встречи его передового батальона с зенитной батареей русских. Эта чертова батарея прикрывала мост через Нярис, который так был нужен его панцерам. Не обнаруженная вовремя, она открыла огонь по голове колонны, за несколько залпов уполовинив личный состав передового батальона моторизованного полка.

Вот такие бывают последствия пренебрежения разведкой. Командир батальона допустивший это заслуживает самого строгого наказания, впрочем, его извиняет то, что первым же снарядом русские сожгли его бронетранспортёр вместе с ним. Вполне заслуженная кара для дурака! Плохо, что его головотяпство стоило корпусу потери двух бронетранспортёров и пяти машин. Да ещё задержки по времени. Пока спешенная пехота обходила эту батарею, пока подошедшие панцеры отвлекали внимание зенитчиков, прошло не менее получаса. А эти чёртовы зенитки за это время подбили ещё три панцера.

Генерал обошёл оторванную от танка башню. Кажется на русской батарее не было бронебойных снарядов, стреляли фугасными. Но от прямого попадания калибром 8,5 сантиметров броня, даже у Pz–IV, защита не очень надёжная. Разведка утверждает, что такую же пушку русские умудрились поставить на самоходное орудие. Какое счастье, что его корпусу не встретилась ни одна батарея таких самоходок.