Гроза

–Юр, хорош брюзжать,– отмахнулся от друга Михеев,– вот закончим с покойницей, поезжай к нам. Хоть поешь нормально в кои-то веки. Поесть и выспаться, о чем еще мечтать, особенно когда ты околел от холода и дико завидуешь трупу в сугробе!

–Кстати насчет еды, очень вовремя! – Пока Белов и труповозка не приехали, следователь с Михеевым, слиняв по-быстрому от возившегося с трупом и ветками Лебедева, ушли к железной дороге поесть и перекурить. С самого утра сигареты во рту не было, даже голова кружилась. Здесь дули все ветры, зато не было ворчащего криминалиста. В Сашкином чемодане обнаружился сухпай, свои запасы Соколовский успел схомячить еще сидя в отделе в полвторого ночи, одурев от скуки над решением вопроса, почему наркотики так называют, а не нарпесиками. В сухпае были пять галет, спиртовая таблетка, мини-плитка для розжига, большие спички, куриные ножки и гречка, пища богов! Пока следователь выискивал место посуше в оттаявшей жухлой траве, ставил малюсенькую для его пальцев плитку и разжигал огонь, обламывая спички, Сашка вволю курил, с наслаждением втягивая в себя дым. «Максим», не самые хорошие сигареты, но достаточно едкие, чем и притягивают.

–Ты же обещался Лизе, что бросишь? – поддел его приятель.

–Ну тебя, – отмахнулся Михеев,– не спали только. Я ей говорю, что курю по сигарете в день, не больше. – При этом он уже успел уничтожить почти половину пачки.– С утра во рту ничего, сушняк просто жуть!

–Давай сюда курицу.– Соколовский перевалил гречку в контейнер с курицей и поставил все это на раскалившуюся плитку. Поднявшись, он тоже закурил. Заложенный нос не давал в полной мере насладиться прелестью дыма, в итоге ему пришлось чихать минуты две, протирая рукавом заслезившиеся красные глаза.

–Юра, бери больничный, хватит заражать отдел.

–Ага, очень смешно,– проворчал тот,– а работать за меня кто будет? Больничный-то не оплатят, сиди потом на мели. Пустяки, дня три и пройдет

–Ну да, я круглый год это слышу. Говорю же, приезжай к нам, вылези из своей берлоги,– заманивал Сашка,– Лиза обед приготовит, она любит, когда ты приходишь.

–Правда? – быстро спросил Соколовский, в очередной раз затягиваясь. Черные глаза следователя, обведенные красно-синими кругами от недосыпа резко метнулись в сторону что-то фиксировавшего в блокноте Лебедева. – Что он там пишет?

–Жалобу на нас с тобой, как всегда, – флегматично заметил Михеев,– что мы тут халявим, а его не накормили.

–Черт! – пока они болтали, пластиковый контейнер успел начать плавиться и сливаться в единое целое с курицей. Снять его с плитки сразу не удалось, следак только обжегся и недовольно зашипел.

–Дай сюда, холостяк-неумеха– не менее голодный Михеев, оттопырив карман кутки и зацепив контейнер. Куски курицы поделили почти поровну. В сухпае нет ложки, ее роль выполняет обломок галеты, которым и поддевается кусок мяса или гречка. Сухое безвкусное печенье служит и хлебом, это вообще чистая панацея.

Едва друзья успели поглотить еду, нарисовался Белов с  Полканом, дипломированным специалистом по безопасности, находящимся на пайке снабженца. В отчете Дима прописал именно такую должность для своей овчарки. Полкану было хорошо, лучше всех. Он валялся и барахтался в песке, собирая блох и клещей, и щелкал зубами, поедая невидимых мух.

–Настоящая полицейская собака,– резюмировал Михеев, посмеиваясь своими немного бешеными серо-стальными глазами.

Полицейская собака никакого желания шататься по лесу не выражала, предпочитая кувыркаться в желтой траве, вылезшей из-под снега на взгорье. Здесь, наверху, над дорогой, снег почти сошел, земля была устлана хвоей и завалена бурыми прошлогодними шишками, которые Полкан то и дело пробовал на зуб. Бежать он не хотел, расселся на хвое, вывесив наружу мокрый розовый язык и показывая желтоватые клыки. Впрочем, светло-карие глаза собаки доказывали ее доброту, несмотря на брутальный внешний вид. Совместными усилиями удалось содрать двухлетку –овчарку с места и протащить ее по лесу.

При весе килограмм в тридцать, упитанная псина, упиравшаяся толстенными грязными лапами в мокрый песок, походила на бочонок. Соколовский с Михеевым ползали по хвое, высматривая улики. Возле упавшей зимой сосны обнаружился целый обеденный стол. Недопитая бутылка дешевой водки стояла на доске, неуклюже вделанной между двух деревьев, там же размещалась красная бутыль кетчупа. На земле валялся обрывок газеты, придавленный наполовину опорожненной бутылкой «Спрайта», там же смятые пластиковые одноразовые стаканчики, переломанная надвое пластмассовая тарелка и аккуратно упакованный хлеб в нарезке «Алтайские закрома».

–Стоп, здесь следы,– Белов унял собаку, пока следователь фотографировал, потом они принялись сортировать вещдоки, складывать бутылки в один мешок, остальное в другой. Снизу позвонил вернувшийся Коргин, они с Лебедевым нашли коробку из-под петард «Буря» и две раздавленные жестяные банки из-под колы.– Леха нашел коробку «Буря в пустыне», прикинь?