Гроzа

Но одним шитьем кого теперь заманишь? Как только в столицу, а потом и за границу потянулись караваны «челноков», магазины и прилавки Калиновского рынка стали ломиться от нарядов. Мельничиха ловко подгоняла все это китайско-турецкое барахло под кургузых и дородных местных дам, которые все, как одна, не отличались высоким ростом. Мелкий в Калинове был народец, и даже не понятно отчего. Поэтому швейная машинка в доме у Мельничихи не замолкала. Платили кто чем мог. Кто ворованным спиртом с ликеро-водочного завода, кто картошкой из своего огорода, кто услугой. Денег в Калинове ни у кого не было, кроме местной знати, а та к Мельничихе не пойдет. Хотя…

В городе упорно ходили слухи. Мол, Мельничиха знает, как угодить и богатым клиенткам. Перед кем кусок ткани раскинуть, еще той, советской, из старых запасов, когда натурального было больше, чем синтетики, а перед кем и карты. Катерина через щелочку в двери, открыв рот, смотрела, как проворно мелькают мамины полные руки. И веером ложатся на стол уже не отрезы ткани, а короли, дамы, валеты… Хотя Катерину в такие моменты из комнаты выставляли. Это было тайное.

В провинциальном городке Калинове гадалкам верили. И к знахаркам ходили чаще, чем в городскую поликлинику. А картам верили даже больше, чем прогнозу погоды. Поэтому Мельничиха не бедствовала, единственную дочку баловала, одевала, как куклу, закармливала конфетами. А слезы были все от той же женской тоски. С женихами в Калинове было туго, вечером по набережной гуляли почти одни девчонки, они же на дискотеках подпирали стену.

Сегодня у мамы была клиентка. Та самая, из богатых. Поэтому Катерине строго-настрого наказали вести себя тише воды, ниже травы, да и маме было не до нее. Занята.

Клиентка была красивая, статная, и хоть ростом невысока, но под ее властным взглядом все невольно пригибались. Вот и на Катерину сверкнула глазами, словно пронзила, и девочке стало вдруг так страшно. Словно этот взгляд навеки связал Катерину и страшную женщину, как пришил их друг к другу. Хотя, в чем был этот страх, шестилетняя девочка не смогла бы объяснить.

Она просто что-то почувствовала…

«Быть нам вместе, быть нам вместе, быть нам вместе…» Хотя что могла понимать шестилетняя малышка?

Но поддавшись этому чувству, Катерина подглядывать в щелочку не стала, а против обыкновения убежала из дома. Девочке давно уже хотелось прогуляться к заводи, поискать там ландыши. Хотя мама сказала: рано еще, не зацвели. Там, в лесочке у заводи, еще только снег сошел, хотя на дворе уже май. Но весна в этом году была поздней.

Сразу за калиткой на Катерину налетел ветер, небо нахмурилось, сирень, которой здесь были целые заросли, тревожно замахала ветками, словно руками: что ты, девочка, что ты! Не ходи никуда! Не ходи!!! Но ландыши… Катерина соскучилась по их тонкому аромату, от которого ее комнатка наполнялась грезами. «Вот когда я стану совсем-совсем большая, у меня, как у Дюймовочки в конце любимой сказки, тоже будут крылышки, и я встречу своего принца, похожего на эльфа». И Катерина решилась.

Черные тучи собирались над Калиновом с самого утра, мама с клиенткой, перед тем как закрыть в переднюю дверь, тревожно переглядываясь, говорили, что гроза будет. Первая весенняя гроза. И, похоже, сильная. Мама, как всегда, погасила лампадку перед висящей в углу иконой. Гадание – грех. В Калинове и так уже про Мельничиху гуляют нехорошие слухи.

Как только дверь закрылась, о девочке позабыли.

Грозы Катерина не боялась. Она ничего не боялась, ведь она – кукла, любимая мамина дочка. И она отважно направилась к заводи.

Ветер сегодня был такой сильный! Платок с головы так и рвал, да еще настырно задирал подол яркого Катерининого платья. Платье сшила, конечно, мама. Но Катерина, как взрослая, важно прижимала к груди плетеную корзиночку и упрямо шагала к заводи. Она ведь шла за любимыми ландышами!

Что это? Вроде бы гром. А тучи до Калинова еще не добрались. И дождя пока нет. Но гром уже слышно. Его раскаты доносились издалека, со стороны дороги. Оттуда же надвигалась на город огромная черная туча. Но Катерина отважно направилась прямо к заводи…

…– Что, опять?!

Катерина очнулась и не сразу поняла: где она? Внутри все горело, и сама она горела. Лоб, щеки, шея, грудь, даже волосы были сухие, как порох… И в комнате разливался такой яркий свет, что Катерина какое-то время ничего не видела.

Но вскоре поняла: она сидит на кровати в полубессознательном состоянии, бледная, потная, ночная рубашка сползла с плеча. А рядом лежит муж и смотрит на нее с испугом. А свет этот из ее сна. Потому что она опять увидела высокое дерево, в которое ударила молния. Близко-близко, так что и саму Катерину опалило огнем.

– Господи… Опять этот сон… – простонала она. – Не могу больше, Тиша…

– Гроза, что ли, приснилась? – зевнул муж.

– Огонь… Как дерево горит, то самое. В которое молния тогда ударила. Так и стоит перед глазами огромный факел, до небес! И будто я в нем горю!