Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

5 января пехота рубила Герзелинский лес. Бакланов с 3 полками конницы и батальоном Тенгинского полка отправился на истребление аулов Висен и Мараш, которые прятались по обоим берегам реки Дахи-Шавдонки за густыми лесами. Аулы нашли и истребили. Кроме того, нашли и истребили аулы Галгай и Таубулат на правом берегу этой реки. Жителей частью изрубили, частью увели в плен.

Через три дня казаки вернулись на это место и не нашли ни одной живой души…

«Эта экспедиция и истребление более двадцати чеченских аулов были лебединой песней Якова Петровича на левом фланге», — заключает его биограф[76]. Другой автор, Струсевич, более эмоционален: «Таким образом, Бакланов, этот Атилла с Дона, в несколько дней стер с лица земли более двадцати чеченских аулов! И некогда цветущий, населенный край силой своего меча он обратил в безлюдную пустыню! Но только такими мерами и можно было заставить смириться непокорных жителей Чечни»[77].

За боевые действия 1854 года Бакланов удостоился Высочайшего благоволения.

Глава 23. Против турок

На Балканы его так не перевели. Настоящая кровопролитная война развернулась неподалеку — в Крыму. С конца 1854 года Бакланов стал хлопотать о переводе его в Крым, в Южную армию. Командующий русскими войсками в Крыму князь Горчаков, будучи наслышан о способностях и подвигах Бакланова, просил прислать его под Севастополь, где русская конница не действовала так, как могла бы. Новый военный министр Долгорукий обратился к командующему Кавказским корпусом Муравьеву, не отпустит ли донского героя в Крым. Муравьев ответил, что Бакланов необходим на Кавказе.

В конце января 1855 года Николай Михайлович Муравьев приехал на Левый фланг. Хотел он проверить, какова обстановка, сколько войск можно еще забрать отсюда в Закавказье. Встречало главнокомандующего все местное начальство и Бакланов с полком Фролова, казаки которого должны были конвоировать весь поезд.

Командующий Левым флангом представил Бакланова Муравьеву, и последний сухо сказал:

— Садитесь со мной в коляску: мне надо говорить с вами.

Муравьев внешне чем-то напоминал Бакланову генерала Клюки-фон-Клюгенау, которого современники называли «храбрым как шпага». Не любезен, даже грубоват. Начал с обидных сравнений:

— Здешние казаки хороши, но на Правом фланге лучше.

Если речь о донских казаках, то они всюду одинаковы. Если о черноморцах и линейцах, то по мнению Бакланова, сложившемуся в 30-е годы, черноморцы линейцам и в подметки не годились.

Ответил Бакланов обтекаемо:

— Какие на правом фланге, не видел, но и у здешних дух хорош.

— Знаете ли вы, что я беру вас с Левого фланга на Лезгинскую линию? — заговорил Муравьев.

Бакланов нахмурился. Что значит: «я беру вас»? Но Муравьев, оказывается, хотел его облагодетельствовать.

— … Там будут находиться под вашей командой четыре донских полка с конной батареей. Такого количества казаков, кажется, не бывало ни в чьей команде со времен вашего знаменитого Платова.

Бакланов благодарить не стал и тона подобного не воспринял:

— Я не современник Платова и не знаю, что находилось у него в команде, но в здешних экспедициях мне приходилось командовать отрядами гораздо большими.

Ответ его Муравьеву, естественно, не понравился:

— Дело не в количестве войск, а в важности поручения, которое будет возложено на вас. В Грозной вы получите на этот счет подробные приказания.

Объехав Кавказскую линию, Муравьев решил, что прикрыта она достаточно, чеченцы частью истреблены, частью загнаны далеко в горы, сокрушительных набегов с их стороны ждать не приходится, а если что, местные станицы Линию удержат. Надежда была и на местных переметнувшихся. Тот же Бата стал к тому времени майором и не хуже других весь Качкалыковский хребет и линию Мичика удерживал. А посему Муравьев решил снять с Линии и отправить в Грузию 8 батальонов резервной дивизии, 3 донских полка и 3 батареи, из них одну донскую.

Упомянутые три донских полка главнокомандующий предполагал направить в Кахетию, добавить там к ним еще один донской полк и передать все четыре в команду Бакланову. Бакланова же предупредил, что подчинит ему всю Лезгинскую линию, и чтоб Бакланов, в случае разрыва с Персией, вел все стоящие на этой линии войска на персидскую границу.

Переход с одного места службы на другое пришлось временно отложить из-за кончины Государя и присяги новому Императору. Но все назначения, сделанные Муравьевым, остались в силе.

Обнадеженный Бакланов в апреле выехал из Грозной во Владикавказ, где собирались назначенные к нему в отряд полки. Там он внезапно получил предписание, что командующим Лезгинской линией назначен князь Андроников, а его, Бакланова, ставят в подчинение к Андроникову командиром летучего отряда. Стороной узнал, что Муравьеву баклановский тон не понравился, потому и назначил командовать Лезгинской линией другого.