Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

В авангарде шел батальон Кабардинского полка. Вновь пришлось брать завал за завалом. Брать штурмом, на «ура», штыками, горные пушки против вековых деревьев, сваленных поперек дороги, оказались бессильны. Били из них по завалам лишь навесным огнем. Чеченцы стащили тела русских, убитых накануне и брошенных, и устлали ими местами всю дорогу, так что временами приходилось идти в прямом смысле по трупам. Дважды чеченцы, бросаясь в шашки, разрывали колонну надвое. Милицию, шедшую в боковой цепи, перерезали. Рота Куринского полка, составлявшая противоположную цепь, растянулась и тоже понесла потери. Авангард продолжал движение, а основные силы и арьергард бросались на «ура» в штыки и с потерями восстанавливали связь.

В жестоком бою почти весь обоз был потерян, большую часть вьюков и 300 волов чеченцы отбили. Персы, наемные погонщики, разбегались или, наоборот, крутились под ногами, и солдаты их под шумок кололи. В топком месте был брошен завязший мул с бочонком червонцев, чуть дальше, в подобной же топи, оставили орудие, у которого оказалась перебита прислуга и все лошади. Генерал Пассек погиб. Рассказывали, что перед атакой одного из завалов он зарубил замешкавшегося знаменного унтер-офицера, один бросился на чеченцев и получил в грудь в упор пулю из пистолета. Два взвода Куринского полка тело его отбили, и он якобы успел сказать: «Прощай, моя храбрая бригада!». Тело Пассека передали солдатам из основной колонны, а они оставили его где-то по дороге. Но колонна все же прорвалась через завалы и спустилась в Дарго.

В самом Дарго ночью встретили пробравшегося с запиской от Клюки-фон-Клюгенау юнкера Длошевского. Утром услышали условный сигнал — 3 орудийных выстрела — и увидели три сигнальные ракеты.

Шамиль как мог отвлекал русских, остававшихся в Дарго. С утра на поляне за Аксаем под горн и барабан стройно маршировала колонна в 600 человек из беглых русских солдат, и комедия эта длилась целый час. Но Воронцов правильно оценил ситуацию и послал навстречу колонне Клюки-фон-Клюгенау три роты Кабардинского полка под командованием самих Лидерса и Гурко, командира корпуса и начальника штаба отряда.

Три роты «кабардинцев» встретили выходившие в беспорядке из лесу пешую милицию и батальон Люблинского полка. Отступающие передали им, что в лесу дерется 2-й батальон Кабардинского полка, оставшийся без патронов, и «кабардинцы» бросились в лес выручать свой батальон.

Прапорщик Гейман, бывший в составе упомянутых трех рот, вспоминал, что солдаты в лесу у одного из завалов действительно дрались штыками и перебрасывались камнями. Раздетые русские трупы лежали перед завалом в несколько рядов, у большинства были распороты животы.

Подошедшие на помощь роты «приняли на себя» прорывающихся и отступающих и встретили осмелевших чеченцев залпами в упор.

Раненый в этом бою Гейман вспоминал, как два донских казака тащили волоком в огромном лубке труп Пассека, и самого Геймана солдаты положили на такой же лубок от поваленного и ошкуренного векового дерева, но чеченцы в очередной атаке прорвались к дороге и сбросили часть русской колонны в овраг. Гейману удалось выбраться, а труп Пассека, видимо, в том овраге и остался…

Так храбрый Клюки-фон-Клюгенау дважды перешел с боями перевал — туда и обратно — и 11 июля вернулся в Дарго. С собой он привел остатки обоза, 40 голов скота и два чемодана с почтой. Общие потери его колонны — 2 генерала, 17 офицеров, 537 солдат убито, 32 офицера и 738 солдат ранено, 3 орудия оставлены неприятелю. Вместо боеприпасов и продовольствия Воронцов получил новые сотни раненых.

12 июля отряд Воронцова, сократившийся до 5 тысяч человек и имевший более 700 раненых, приготовился к движению на Герзель-аул. Проводник Пуркей, уроженец Ауха, но житель Эндреевского аула, обещал вывести.

Продовольствие раздали в роты и батальоны, вьюки с офицерским имуществом и палатки сожгли. Особенно потешались, когда жгли имущество петербуржцев. Вьючных лошадей отдали под раненых, часть конницы для этого даже спешили.

Еще один немец на русской службе, граф Бенкендорф Константин Константинович, командир 1-го батальона Куринского егерского, вспоминал, как вечером перед походом офицеры его части «роскошно поужинали», после чего у него осталось в кармане 4 плитки сухого бульона, а слуги сохранили кастрюлю и рис. Учитывая сопротивление чеченцев, лежащие до Герзель-аула 40 верст планировали пройти за 8 дней. И еще — ночью перед выступлением Бенкендорф сжег свои серебряные эполеты и аксельбанты с вензелем императора.

Через лазутчиков Бельгарду в Гогатль направили приказ уходить, присоединяя оставленные гарнизоны, в Шуру. Еще 11 лазутчиков отправили с записками к генералу Фрейтагу в Грозную, чтоб шел на выручку. Все они благополучно дошли, первым — юнкер Кабардинского полка Длотовский.