Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Подсчитали потери. Русские лишились 3 генералов — Пассека, Викторова и Фока, потеряли убитыми 34 офицера и 909 солдат, ранеными потеряли 107 офицеров и 2043 солдата, контуженными 24 офицера и 248 солдат, без вести пропали 42 человека (по другим данным 173), оставили врагу 3 орудия. А. М. Дондуков-Корсаков считал: «Цифры эти официальные и потому должны быть ниже действительности». Н. И. Покровский насчитал среди потерь 3 генералов, 28 штаб-офицеров и 158 обер-офицеров, а всего 3510 человек[26].

Участники экспедиции завысили число потерь примерно в два раза. Недоброжелатели Воронцова говорили, что он превосходит всех предыдущих главнокомандующих тем, что они уложили 7 тысяч за несколько лет, а он — в один приём.

Интересно, что в списках убитых и раненых офицеров нет ни одной донской фамилии. А вот линейцев-офицеров погибло 3 и ранено 7. Но все равно эти потери, по сравнению с общими, выглядят минимальными.

Героем, спасителем экспедиции по праву считался Фрейтаг. Когда он представлял Воронцову свой отряд, тот вспомнил Бакланова.

Потто так описывает это знакомство:

— Это тот самый отважный офицер, о котором я вчера докладывал Вашему Сиятельству, — представил Фрейтаг Бакланова.

— Вы прежде были на Кавказе? — спросил Воронцов нашего героя.

Бакланов ответил утвердительно, но уточнил, что служил на другом фланге и под командованием Засса.

— Полк, в котором Вы служили, носил 8-й номер и назывался Жирова? — спросил что-то вспомнивший Воронцов.

Бакланов подтвердил. Воронцов пожал ему руку и сказал:

— Я помню ваше дело на Чамлыке у Вознесенского укрепления, и мне весьма приятно увидеть Вас в рядах нашего Кавказского корпуса.

Фрейтагу Воронцов объяснил:

— Я перечитывал как-то старые дела и совсем случайно напал на «Жировское» дело, которое осталось у меня в памяти со всеми мелочными подробностями. Это было очень, очень хорошее дело. И я с особенным удовольствием приветствую виновника этого подвига!..

У Герзель-аула в поле отслужили молебен и панихиду.

А 21-го раненым офицерам выдали по 50 червонцев, и сразу же в бараках и казармах появились «угощение, вино, карты, несмотря на стоны умирающих, на просьбы тяжело раненых прекратить этот разгул».

Дондуков-Корсаков приводит пример, как играли в карты прямо над умирающим. Он просил: «Дайте умереть спокойно». Игра остановилась на несколько минут, он умер, играющие перекрестились, кто-то прочел молитву, и игру продолжили над неубранным трупом.

Раненый прапорщик Гейман тоже жаловался на жару, мух и французскую неумолкаемую речь гвардейских офицеров.

Воронцов сразу же стал подтягивать войска. Поймали трех мародеров (казака, артиллериста и солдата Куринского полка), шаривших во время последнего перехода по брошенным вьюкам, и приговорили к расстрелу. Причем во время казни «молоденький казак, старовер, всех возмутил своею дерзостью и даже кощунством».

24 или 25 июля первый транспорт с ранеными на 100 татарских арбах отправился из Герзель-аула к Пятигорску. Сиплый визг несмазанных осей разносился по окрестностям. Не зря телеги на Кавказе прозвали «костоломным снадобьем». Татары всем говорили, что они честные люди и не боятся, подобно ворам, если будет слышно, когда они едут. Как писал прапорщик Гейман: «Надо полагать, что арбы нарочно выдуманы правоверными, чтобы православным, ехавшим на них, вытрясти всю душу»[27]. Везли их через казачьи станицы, казаки и казачки, заслышав скрип и визг, выходили, выносили угощение, а одна старуха сказала: «Ах, вы, Шамилёвы объедки».

Войска, вышедшие из чеченских лесов, осыпали наградами, которые не миновали и донских казаков. Сам поход рассматривался как подвиг. Формулировка звучала так: «за отличие во время выступления Главного Действующего отряда из селения Дарго к укреплению Герзель-аулу с 13 по 20 июля».

11 человек получили повышение в чинах: хорунжий полка № 5 Севостьянов произведен в сотники, урядники того же полка Илья Сухарев, Михаил Макаров, Иван Масковкин — в хорунжие, так же в хорунжие — урядник полка № 11 Даниил Краснов, полка № 14 Ефим Беспалов, полка № 31 Павел Попов, полка № 52 Федор Черевков, Иван Домашевский, Михаил Головков, полка № 53 Григорий Евсеев. Хорунжий полка № 52 Соболев награжден орденом «Святой Анны» 4-й степени с надписью «За храбрость». Знаки отличия Военного Ордена заслужили казаки полка № 9 Емельян Чернобровкин и Сергей Мирошников, казак полка № 12 Афанасий Самохин, урядник полка № 48 Филипп Сарпионов, урядник полка № 47 Владимир Фолимонов и казак того же полка Иван Аханов, казаки полка № 33 Карп Егоров и Логвин Меркулов, казак полка № 49 Григорий Смирнов, приказный полка № 52 Иван Куряков и казак того же полка Алексей Анищенков, казак полка № 54 Карп Разогреев.

Некоторых наградили и за более продолжительный период. «За храбрость в делах с 6 по 20 июля» сотники полка № 31 Болдырев и полка № 5 Сидоров награждались орденом «Святого Станислава» 3-й степени. «За дела с 6 по 20 июля» Донского № 49 полка урядник Иван Скунов производился в хорунжие, а Донского № 5 полка казак Иван Залепухин в приказные.