Гроза на Шпрее

Варя не назвала ни имени, ни фамилии Нининого избранника, но тяжелое предчувствие сжало мне сердце. Почему-то вспомнилась комната в мэрии, сестричка, которая расплакалась, увидев мою ногу, раздраженный окрик Бориса, вскинутые глаза, во взгляде которых меня что-то поразило. Теперь я знала, эта была беззащитность обиженного ребенка перед непонятной грубостью близкого ей человека. «Чушь! — остановила я себя, — Опомнись! На свете тысячи Нин и тысячи капитанов…» Меня саму удивило, как естественно-спокойно сорвались с моих губ слова: «А тебе не кажется, что, огорчаясь за подругу, ты несправедливо могла отнестись к этому, как его?» Варя не ответила на вопрос, ее заинтересовала лишь суть сказанного мною. Неуклюжая попытка узнать имя капитана не удалась. Помолчав минуту, словно восстанавливая в памяти известные уже факты, она отрицательно покачала головой: «Нет, все равно он должен был вести себя иначе. Я допускаю, он искренне верил, что жена его погибла, и неожиданная встреча с ней внесла сумятицу в его душу, делаю скидку даже на нервное возбуждение, но то, что он во всем попытался обвинить Нину… «Я полагался на тебя. Ты — медичка и могла все предусмотреть. Почему ты до сих пор молчала, почему не приняла мер? Надеялась привязать меня к своей юбке? Не выйдет!» И ни единого слова утешения, даже в глаза не решился поглядеть. При этом учти — Нина ни о чем не просила, она понимала, что им надо расстаться.»

Какая-то неведомая сила заставляла меня защищать капитана: «Ты ведь не присутствовала при их разговоре и не знаешь, как все было в действительности», — настаивала я. «Я знаю Нину и знаю капитана Корейшу, — отрубила Варя, — да и то, как повела себя Нина, говорит в ее пользу, а не в его. Она ничего не ответила на это обвинение, просто повернулась и ушла. А вскоре добилась, чтобы ее отчислили из части, и куда-то уехала. «В никуда», — как писала она мне с дороги.»

Варя что-то еще рассказывала о единственном полученном ею письме, но до моего слуха долетали лишь отдельные разрозненные слова, не связанные в фразы и поэтому лишенные смысла. «Капитан Корейша, мой муж! Комбат Корейша, Борис Гордеевич!» — стонало все во мне, как стонет ветер в трубках огромного органа, прорываясь сквозь скрытые в середине отверстия и клапаны. Только звуки эти не вырывались наружу, а гасли во мне, оставляя по себе лишь тину и обломки моего разбитого дома. Да еще тупую боль, ни на минуту не стихавшую. Не думай, что меня мучила ревность. Я бы простила ему случайную измену, от всего сердца поблагодарила бы женщину, принесшую ему кратковременное забвенье, согревшую своим теплом. Но здесь речь шла не об измене, а о черном предательстве, и предал он не меня, а своего боевого друга, бросил его на произвол судьбы, когда тот попал в беду…

Через несколько дней я написала Борису письмо, рассказала обо всем, что узнала, посоветовала найти Нину, объяснила, что у меня не может быть детей, а в нем рано или поздно проснутся отцовские чувства, ибо инстинкт продолжения рода — самый сильный из инстинктов, потому что стоит он на страже самой жизни… Прости, Фред, в моем рассказе много лишнего, но с тобой мне легче было пройти этот предпоследний этап дороги, который привел меня назад в Германию, чтобы заплатить свой долг Родине… Тебя интересует еще что-нибудь?

— Только одно: адрес, по которому ты писала Борису. Имея его, будет легче восстановить его нынешние координаты.

— Зачем?

— Очень просто. Надо, чтобы его немедленно отозвали из Германии.

— Номер полевой почты запомнить легко, 32414. Фамилия — Корейша, имя, отчество — Борис Гордеевич.

— Не позднее, чем завтра, сообщу Горенко, а тебя попрошу теперь вести себя особенно осторожно. Номер машины дает право думать, что он имеет какое-то отношение к комиссии по репатриации, значит, в западной части Берлина бывает часто.

— Никак не ожидала такого осложнения. Только почувствовала настоящее облегчение, убедилась, что прошлое больше не тяготеет надо мной… Теперь же…

— Теперь тоже ничего не произошло и, надеюсь, не произойдет. Напомнил я об осторожности только для предостережения. И давай больше об этом не говорить, лучше угости меня чашечкой крепкого чая. Впереди у меня скучнейший вечер в препротивной компании.

— Тогда я приготовлю тонизирующий номер один. — Мария опустила в воду электрокипятильник, достала из шкафа железную банку с заваркой. — Тут смешано несколько сортов, пропорция — секрет фирмы, то есть мой. Не улыбайся скептически: один друг отца долго работал в Японии, много рассказывал о прославленной чайной церемонии. Вот я и стала экспериментировать, научилась пить чай маленькими глоточками без сахару, чтобы как можно полнее почувствовать чудеснейшую гамму этого царя напитков. Понюхай, какой тонкий аромат. — Сняв крышку, Мария протянула баночку Григорию, но рука ее вдруг застыла на полдороге. — Кто это? — шепотом спросила молодая женщина. — Ты запер внизу дверь?