Гроза на Шпрее

— Черт побери, можно отупеть, взбеситься от тоски! — вдруг восклицает Петерсон, которого одолевает дремота. — Нет ли у вас какого-нибудь завалящего комикса?

— К сожалению, нет. Но у меня в комнате лежат новые американские журналы. Рут не успела разложить их по столикам. Принести вам, или вы сами возьмете?

— Придется пойти самому немного размяться, — Петерсон лениво поднялся, с минуту постоял, глядя себе под ноги. И снова опустился на стул. Было заметно, что он страшно устал, его одолевает непреодолимое желание спать.

— Не будь вас здесь, — монотонно бубнит он, словно рассуждает вслух с самим собой, — я бы до шести мог спокойно выспаться. А что мне, собственно, мешает остаться одному? Дряхлый старик, которому все равно скоро умирать, и девушка-цыпленок, которую я могу придушить одной рукой?

Монотонность его речи, пустой взгляд, в котором не мелькает даже искорки раздражения или гнева, пугает больше, чем дуло пистолета. Значит, все напрасно? Стремление мнимой покорностью усыпить его бдительность — тщетно, а ведь план спасения все яснее вырисовывается в голове Рут. Но сейчас все может рухнуть, скоро должен прийти Эрнст… Что же, что же делать?

Еще не зная, на что решиться, девушка вскакивает с места. Пусть только этот негодяй приблизится к ней! В тот же миг она словно дикая кошка прыгнет на него и ногтями вопьется ему в лицо. Он не ожидает нападения, и они выиграют минуту, за которую отец Эрнста успеет оглушить мерзавца стулом. Тогда они выбьют у него из рук пистолет и успеют выхватить спрятанный нож. А обезоруженный…

— Рут, не так быстро. Сначала спросим нашего гостя, интересуют ли его журналы? И еще то, что я хочу ему предложить.

— Что… что… должно его заинтересовать? — в вопросе Рут горечь, отчаяние, беспомощность.

Ленау старается отвлечь внимание Петерсона от девушки.

— Герр Клуге, Рут может принести журналы и таблетки фенамина. Я хорошо понимаю ваше состояние: вы вконец измучены погоней, ваше тело и мозг требуют отдыха. Вы боитесь заснуть — в вашем положении это совершенно резонно. Я хочу предложить вам другой выход: допинг. С помощью фенамина. Это проверенный препарат. Если вас устраивает искусственный допинг…

— А где гарантия, что вы не подсунете что-либо другое?

— Тогда давайте мы вместе пойдем в провизорскую, я покажу вам ящик, где лежит лекарство. Надеюсь, вы сумеете прочитать этикетку. Потом вы сами возьмете таблетки. Для полной уверенности дадите выпить мне и Рут.

— А котелок у тебя варит, старик!

Втроем они входят в смежную комнату. В высоком, занимающем всю стену шкафу находят ящичек с фенамином, это на нем написано черным по белому. Петерсон громко прочитал название и вытащил горсть таблеток.

— Пейте, — приказал он старику и девушке, перекатывая на ладони маленькие белые горошинки.

Когда оба выполнили его приказ, он минут десять-пятнадцать внимательно наблюдал за ними.

— Как видите, подопытные морские свинки живы и совершенно здоровы! — задиристо бросила Рут, собирая со стола газеты и журналы. Только что пережитый страх вдруг исчез, она была уверена, совершенно уверена, что сумеет обмануть Петерсона и отомстить за Клару.

— Я почти две ночи не спал, — пожаловался Петерсон Ленау. — Одна таблетка мне не поможет. Может, выпить все?

— Упаси боже! Большая доза повлияет отрицательно, повредит здоровью. Примите три таблетки сейчас, потом еще три около шести часов. В чем, в чем, а в дозировке лекарств я разбираюсь.

— Странно! В ваших интересах было бы свалить меня с ног.

— Существует, герр Клуге, такое понятие, как профессиональная честь. Не разу в жизни я не поступился ею. Оберегая себя и Рут, я прибегну к любым средствам, только не к тем, что хранятся в этих ящичках и должны служить на благо людям.

— Ого, с каким гонором! Ну, прямо театр! Впрочем, главное из всего сказанного меня полностью устраивает. И в доказательство этого — вот! — Он бросил в рот таблетки, запил стаканом воды. Остальные аккуратно завернул в бумагу, спрятал в карман.

— А теперь берите журналы и располагайтесь где хотите, — Рут сунула ему в руки все, что отобрала. — А мы займемся делом.

Девушка и Ленау снова склонились над рецептами. Время от времени Рут просит прочитать какое-то неразборчивое слово и бросает ядовитые реплики в адрес тех врачей, что не щадят ни чужих глаз, ни чужого времени. Она хочет приучить Петерсона к тому, что во время работы они с Ленау разговаривают, притупить его слух. Иначе ей не сказать то, что она должна сказать. И как можно скорее. Ведь больше нет сил терпеть общество убийцы, исполнять его капризы, зависеть от его настроений. Сейчас Петерсон рассматривает журнал с полуголой красавицей на обложке. Уши у него горят, и он время от времени похотливо облизывает губы. Может, она и впрямь так пленила его, что заставила забыть об осторожности? Наобум подчеркнув название какого-то лекарства, Рут пододвигает рецептурный бланк поближе к старику.