Гроза над Бомарзундом (СИ)

— Похоже, янки не ожидали, что здешние воды будут столь суровы. Кроме того, если наш транспорт пропал, то не будет и призовых. А это для них хуже любой кары господней!

— А что думают ирландцы?

— Мои земляки пока что меня слушают. Но…

— Что?

— Уроженцы Коннахта имеют горячий нрав. И если начнется заварушка, они вряд ли смогут его сдержать!

— Ничего страшного. Русские матросы почти все здоровы и не поддержат смутьянов. К тому же скоро мы придем в порт, и ребятам будет, где спустить пар.

— Может и так. Но… как ты собираешься найти «Гертруду»?

— Мы договорились с мичманом Коновницыным, что, если разойдемся из-за непогоды, точкой рандеву станет Кола. Вот туда мы и направимся.

— Это такой порт?

— Да. Не слишком большой, но по крайней мере незамерзающий.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Расчет Шестакова полностью оправдался, стоило им зайти в Кольскую губу — узкий залив-фьорд, протянувшийся на десятки миль до места слияния рек Туломы и Колы, где и стоял городок, громко называвшийся англичанами «столицей русской Лапландии», как сразу обнаружилась приткнувшаяся рядом с берегом пропажа. Вид у парусника был не слишком презентабельным. Грот-мачта сломана, фок лишился марса-рея, но все же принявшему команду над призом Василию Коновницыну удалось спасти свой корабль и довести его до обитаемых мест. Ну, почти…

— Господи, как я рад вас видеть, Иван Алексеевич! — устало вздохнул мичман. — Никогда не бывал в этих местах. Неужто и здесь люди живут?

— Из всех созданий божьих, Вася, только человек может приспособиться ко всему, — усмехнулся Шестаков. — В том числе и к Северу.

— Что будем делать?

— Пройдем дальше до Колы и попробуем починиться, а там видно будет.

— Не нарваться бы на англичан. Наверняка они где-то рядом.

— Скоро мы все узнаем.

Путешествие по Кольскому заливу не заняло много времени, и вскоре из-за очередного крутого поворота мореплавателям открылась Кола. Известный по меньшей мере с начала XVI века городок весьма мало походил на своих западноевропейских, да и российских провинциальных собратьев. Главной достопримечательностью его был возвышающийся над окрестностями бревенчатый прекрасный, многоглавый Воскресенский собор, окруженный такими же стенами древнего острога.

В предместье живописно расположились дома местных обывателей от простых избушек до солидных двухэтажных купеческих лабазов. Имелось, впрочем, и два каменных строения. Небольшая церковь в честь Благовещения пресвятой Богородицы, теряющаяся на фоне громады главного городского храма, а также Казначейство. Строить и то, и другое здания начали еще при блаженной памяти Павле Петровиче, а деревянный собор застал времена братьев-соправителей Ивана и Петра Алексеевичей.

Еще из общественных учреждений следует упомянуть Хлебный и Соляной магазины [1], приходское училище и винные склады. Улицы, разумеется, в такой глухомани никто не мостил, но вдоль заборов имелись обычные для Русского севера деревянные тротуары.

По словам бывавшего здесь лет двадцать назад знаменитого путешественника Литке, город в смысле благоустройства мало чем уступал богатым и многолюдным по северным мерках Холмогорам.

Надо сказать, что приход двух кораблей, один из которых явно был военным, не остался незамеченным. И когда «Аляска» с ведомой на буксире «Гертрудой» приблизились к городу, их встретило настороженное молчание.

Но как только национальная принадлежность кораблей разъяснилась, к ним сразу же вышли местные жители и главный представитель власти в Коле — городничий — степенный седоусый мужчина в старомодном мундире и при шпаге.

— С кем имею честь? — подозрительно глядя на суда и, в особенности на американских моряков, осведомился он.

— Капитан второго ранга Шестаков. Иван Алексеевич.

— Майор Шишелов Григорий Евдокимович. Здешний городничий.

— Весьма рад знакомству.

— Позвольте спросить о цели прибытия?

— Находились в крейсерстве, а теперь нуждаемся в ремонте. Надеемся на вашу помощь.

— Вот оно что, — покивал Шишелов, после чего махнул рукой. — Зря вы сюда пришли, голубчик. Неровен час нагрянут англичане, греха не оберешься.

— А вы их ждете?

— Век бы их не видать, супостатов! Да куда деваться, война! Опасаюсь, что разорят нас островитяне треклятые как при блаженной памяти Александре Благословенном в 1809 году. Да и как не разорить, если из войск у нас только инвалидная команда, у которых едва четыре десятка исправных ружей, а пушек и вовсе нет.

— Думаете, артиллерия вас спасет?

— Располагаю что так, господин капитан второго ранга. Если поставить одну батарею у Кольской губы, а вторую на Монастырском острове, никто мимо не пройдет!

— Отчего так?

— Извольте видеть, проход там узкий, а течение, особливо, когда отлив, быстрое. А когда прилив и того хуже, вода сначала поднимается, а потом уходит. Без сноровки запросто на мель угодишь.

— Начальству докладывали?

— А как же-с! Самому губернатору!

— И каков же был ответ вице-адмирала Бойля? ­– проявил осведомленность в вопросе Архангелогородского военного начальства Шестаков.