Гроза над Элладой

— Наконечники у них железные, пробивают любой доспех, в каждой связке по десять штук. Метать дротики я учил вас сам, вот и посмотрим, какие из вас вышли ученики. К концу войны каждый дротик должен быть запачкан вражьей кровью. Каждый, кто потеряет хоть один дротик, под крышу моего дома больше не войдёт.

— Ничего себе! — воскликнул Кан. — А если я, допустим, или Леон, попадём в какого-нибудь атланта, а вокруг него скопились его приятели. И что тогда?

— Перестань задавать дурацкие вопросы! — укоризненно ответил Тенций. — Меч-то у тебя есть?

Кан вздохнул и прекратил задавать дурацкие вопросы. Торит подтолкнул его коленом под столом и тихо подбодрил:

— Не боись, малыш, я тебя в обиду не дам, что-нибудь придумаем.

— Я не понял, отец, — хмуро промолвил Гифон, — зачем мы берём Кана — ему же едва шестнадцать исполнилось.

— Эгей велел собрать всех, кто в силах носить доспех, — пояснил глава рода Норитов. — Канонес доспех носит легко. Пусть привыкает к войне. Чем раньше он это сделает, тем легче ему будет в жизни.

Тенций безбожно врал сыновьям — он не сомневался, что младший с войны не вернётся, но ему не было жалко обузы своего рода. Он хотел гордиться каждым своим сыном, а меньшой чаще доставлял отцу сплошные неприятности. Он был честен перед Канонесом — он снарядил его для войны наилучшим образом, пусть постарается выжить. Выживет — милости просим в дружную семью Норитов; не выживет — плакать не станем.

Братья были другого мнения, но держали его при себе. Они встали при входе в главный зал дома матери и сестры. Азалия Норит — мать шестерых детей и верная жена знаменитого бойца — поочерёдно обняла сыновей, расплакавшись в объятьях Леона. На Кана её лирических чувств осталось лишь самую малость, и это больно царапнуло его справедливую душу. Но тут ему на шею бросилась в голос зарыдавшая Виса, и сердце его растаяло от чистой сестринской любви.

— Приди в себя, глупая девчонка! — приказал отец. — Ему завтра с атлантами резаться, а ты ему весь хитон промочила. Ещё простудится, пожалуй!

— Не плачь, сестрёнка, — подал голос и Кан. — Да мы через неделю домой вернёмся. Мы ж Нориты, война — наша мать родная, что нам сделается?!

— На сердце тяжело, — будто в бреду, прошептала девочка, отстраняясь и глядя в лицо брата долгим запоминающим взором. — Вернись живым, братик, очень тебя прошу! Вернись живым!

Присутствующие были смущены состоянием девочки, в Допотопные времена таким словам придавали огромное значение.

— Да что ты его к смерти-то приговариваешь?! — выкрикнул Торит. — Пожелай нам удачи, сестрица! Пожелай нам удачи!

— Удачи тебе, братик! — улыбнулась сквозь слёзы Виса — записная вертихвостка и похитительница юношеских сердец. — Удачи, воины! Возвращайтесь с победой, и не сердитесь на свою глупую Вису.

Воины надели плащи и разобрали снаряжение. Окинув взглядом добрый отцовский дом, они вслед за Тенцием вышли на улицу. Улица была заполнена вооружёнными людьми — здесь жили кузнецы и оружейники, состоятельные горожане, традиционно служившие тяжёлыми пехотинцами — гоплитами. Соседи уважительно приветствовали этот маленький, но грозный отряд. Тенций шёл, сияя от гордости, словно его озолотили.

Центральная городская площадь Афин — агора — в Допотопные времена имела совершенно иной вид, нежели в античное время (да и сам город был гораздо крупней). Огромное пространство было огорожено крепостной стеной, храм Афины располагался в северной части площади, с одной стороны к нему примыкало здание гимнасия со спортивным двором, а с другой — дворец царя Эгея, на парадном крыльце которого обычно вершилось правосудие, со скотным двором. Всё остальное пространство занимал рынок.

Сегодня на месте рынка и пространства для спортивных упражнений молодёжи, отблёскивая на солнце оружием и доспехами, копошилась гигантская толпа вооружённых людей. Эта толпа и представляла собой победоносную афинскую армию, пятнадцатью годами ранее разгромившую коалицию государств центральной и северной Эллады.

Тенций и два его друга Изолий и Адамант были героями той войны — отправленные сотником Априксом навстречу обозу с продовольствием, посланному к их тысяче стратегом Якхиксом, молодые тогда оружейники были атакованы четырьмя сотнями фивян, и в ожесточённой схватке положили практически всех. Возницы обоза разогнали оставшуюся дюжину беотийцев и доставили израненных исполинов к врачу. Троица не только выжила, она поправилась и приняла активное участие в ночной битве, в которой тысяча афинских ремесленников под командой этера Ритатуя Брети в пух и прах разнесла четырёхтысячный отряд локрийцев и гнала его до самых границ Локриды.