И вот наконец он вышел к милой сердцу Зеленой Околице, хоть и не вступил еще в ее пределы. Незримого рубежа здесь не имелось, но близость места, где он орущим комочком появился на свет и прожил всю недолгую сознательную жизнь, себя обозначила. По обе стороны короткой неширокой Хрустальной росли деревья — чем дальше, тем они выше, тем их больше... Снова непонятно, почему улицу так назвали: тут не было ни единой мастерской хрустальных дел мастеров и ни единой лавки, где торговали бы хрусталем. Зато на широком промежутке немощеной земли горделиво возвышался могучий старый дуб, далеко распустивший узловатые корни, словно морской зверь спрутус из «Зверятника»50
. Дерево стояло в окружении деток — молодых дубков, вымахавших уже повыше Тариковой макушки. Вот эту бы улицу и назвать Дубовой... Хрустальная еще мощеная, но у доброй половины домов имеются палисаднички, пока небольшие (и один из них сплошь засажен подсолнечниками — сразу видно, здесь обитает большой любитель жареных семечек).Теперь ноги сами несут налево, на широкую Аксамитную. Вот тут-то и начинается Зеленая Околица, предмет гордости ее обитателей и легоньких насмешек каменяров (сплошь и рядом, как справедливо здесь считают, порожденных чистой завистью). Ушцы немощеные, хотя и не поросшие травой, земля убита ногами и колесами. Деревьев превеликое множество, полдюжины названий; дома небольшенькие — как правило, в один этаж с чердаком, но, как полагается, каменные и кирпичные (деревянное строение дозволено только Бродягам на Вшивой Горке, отсюда и старая поговорка: «Видок у него такой убогий, словно в деревянном домишке живет»). И при каждом — палисадник, а за домом немаленький огород, порой с птичником и хлевом для коз, а то и для коровы, и уж часто — со своей конюшней. Только свинарников нет — из-за вони и грязюки магистрат запрещает, они дозволены лишь на северной окраине, где стойкие южные ветры уносят дурные запахи за околицу в чисто поле.
Слева показалась коричневая черепичная крыша с рядком каменных фигурок танцующих лесных фей вдоль карниза, и Тарик невольно улыбнулся, вспомнив, как он в Недорослях51
обходил это место шестой дорогой, а если уж не удавалось — несся мимо опрометью, замирая от ужаса, как все его годочки. Среди Недорослей неведомо с каких времен держалось стойкое убеждение, что у обитательниц дома зубы не человеческие, а острые, лисьи, они ловят неосторожного мальца, затаскивают к себе и откусывают писю напрочь. Никто никогда не видел ни одного пострадавшего, но эти страшные рассказы ходили по всей округе с незапамятных времен. Только став Школяром, Тарик узнал немало о взрослой жизни, но и тогда еще с годик обходил заведение стороной (уже по другим причинам).Вот только он давно избавился от прежней робости, а потому шагал смело, даже неторопливо — сейчас веселым девкам не смутить его своими обычными подковырками...
Дом был большой и длинный, в два этажа. Половину первого занимал танцевальный зал с окнами раза в два повыше и пошире прочих; имелся и обширный двор с коновязями и каретными сараями — ну да, многие приезжали сюда верхом или в каретах. Вывеска в три краски гласила: «Лесная фея. Танцевальное заведение Шалората Букана», а ниже, как положено, помещался шильдик — многие гости денежные, но Темные (тех же Ювелиров взять).
«Танцевальным» это заведение именовалось политеса ради — начиная от Школяров, все знали, как оно обстоит на самом деле: на сцене и в самом деле пляшут здешние прелестницы, а для всего остального отведены небольшие, но уютные комнатки, где и танцорки, и подавальщицы, и остальные жительницы дома уединяются с гостями известно для чего. В самом деле весьма политесное заведение: веселые девки как на подбор симпотные и свеженькие, не то что, как о том болтают, в заведениях гораздо более низкого пошиба; пляшут в легкомысленных, но все же платьицах (а в тех домах, что называются неполитесно, бают, и голышом выплясывают); комнаты снимаются на всю ночь, а не на пару часов или вовсе на полчаса; ну и напитки с кушаньями высшего качества. Не зря справа от вывески большой золотой трилистник — таким считаное число подобных домов может похвастать.