Гроза над Миром

Пини сидела на теперь ее, Наоми, жесткой кровати и только качала головой. Наоми не соображала, что творит. И она, Пини, сама виновата: не объяснила толком ничего. Сын Ваги — ее старший брат, умер грудничком. В семнадцать лет внезапно скончалась Левки… Мама, бедная, ненадолго пережила ее. А больше, несмотря на обилие наложниц, у Ваги детей быть не могло — лихорадка крэг — жуткая вещь. Не дай Бог никому подцепить подобное. Бесплодие до конца дней. Хотя, говорят, изредка у мужчин сперма восстанавливает свою живую силу. Была бы женщина молода, здорова и очень темпераментна. Как Наоми… Ладно, будущее покажет. Еще не все пошло прахом.

Пини встрепенулась.

— Не горюй! Перемелется. Я тебя в обиду не дам. Иди ко мне, любовь моя недотраханная.

И Наоми плюхнулась ей на колени. Нашла губами губы Пини, впилась, обвив ее шею руками. А та ловко расстегнула ей пояс, давая возможность скинуть штаны. Рука Пини скользнула ей между бедер, Наоми терлась своим бутоном о ее твердую ладонь. Пальцы Пини проникали все глубже в ее горящее лоно. И, не в силах сдержать громкого стона, Наоми судорожно забилась, истекая горячим соком любви.

Надеть фартук служанки, сделать кисло-серьезную физиономию. Интересно, что за новая пассия Ваги заняла ее, Наоми, шикарную комнату? Всегда она была равнодушна к знакам внимания, подаркам и посулам Ваги. А, поди ж ты, обидно!.. Тут Наоми решительно выкинула эту ерунду из головы. Остается хладнокровно смотреть на праздник жизни со стороны.

Тонка сидела посреди комнаты в любимом кресле Наоми. Длинное зеленое платье очень шло к ее цвета огня, тщательно уложенным волосам. Легкий поворот головы к вошедшей Наоми сопровождался мерцающим блеском бриллиантовой заколки. Глаза Тонки сияли торжеством.

— Теперь ты будешь служить мне!

Полное спокойствие, легкий поклон.

— Я слушаю вас, госпожа…

5. КОГДА СБЫВАЮТСЯ СНЫ

— Лентяйка чертова! — Пини говорила вслух, зная, что услышать ее некому. Высокие деревья — гории и мелколисты окружали поляну, ветер шумел в их кронах. Солнце миновало полдень, а Наоми все не было. Резвый дремал, пригревшись, положив круглую кошачью голову на лапы. Своего стикса Наоми называла Баюн и вот теперь они оба сильно опаздывали. Пини вспомнила, как учила Наоми ездить и впервые познакомила со стиксом, выбранным для нее. К ее удивлению, Наоми очень быстро нашла к нему подход. И дала ему имя.

— Что бы это значило? — поинтересовалась тогда Пини.

— Ничего. Просто имя.

С трудом верилось, что Наоми никогда раньше не имела дела со стиксами.

— Ты еще скажи, что никогда их не видела?

— Видела, конечно, — Наоми отвечала неохотно, — Но уже здесь. У нас они не водятся.

В том, как она сказала «у нас», звучала такая тоска, такое горькое сожаление… Но через секунду веселость вернулась к ней.

— Баюн такой славный! И быстро привык ко мне. А скажи, Пини, может ли быть, что стиксы — разумны?

— Конечно! — Пини даже возмутилась: Наоми временами бывала непрошибаемо тупа, несмотря на свои, как виделось Пини, незаурядные способности.

— Я не то имею в виду, Пини. Разум — в чем-то похожий на человеческий?

— Ну да. У взрослого стикса ум семилетнего ребенка. Вполне можно договориться. Первые люди так и поступили. Ты же знаешь, стиксы — хищники, но никогда не нападают на человека.

Наоми быстро выучилась езде. Два раза они с ней устраивали настоящие гонки, испытывая, когда стиксы неслись длинными, стелющимися прыжками, блаженное чувство полета. Радость их была тем более велика, что развлечения вдвоем им теперь выпадали не часто. С тех пор, как Вага низверг Наоми с пьедестала (ее собственные слова), ей не давали прохлаждаться.

— Мои новые украшения: тряпка и помойное ведро. Как я смотрюсь, Пини?

Она ерничала, но какой же старательной оказалась! Пини воочию убедилась, что Наоми — трудяга, не оранжерейный цветок. И, как всякому добросовестному слуге, раз в неделю ей был положен выходной. Как сегодня. Пини выехала первой, у Наоми было еще на час своих дел. Встречу назначили на старом месте, где уже бывали однажды.

Может Наоми подзабыла дорогу и заблудилась? Пини сразу отбросила эту мысль у Наоми компас в голове. Никогда не встречала она человека с таким абсолютным чувством направления. Значит, что-то задержало ее во дворце. Придется подождать. А уж потом она задаст ей трепку.

Пини поджарила мясо, нарезала овощи. Потом разогрела концентрат для Резвого. Тот недовольно фыркнул: сама-то вкусное жрать будешь.

— Потерпи, тебе тоже останется — пообещала Пини.