Гроза над Миром

И, ты прав, сверхдолголетие — рецессивно. Но есть Ренессанс. В течение года «вирус жизни» перестроит генетику твоего организма. Ты станешь таким же, как я. Обновление клеток, омоложение, да! Будет тяжко, плохо, есть опасность умереть, но никто из тех, на ком я испробовала…

— Какая у вас средняя продолжительность жизни? До гибели или самоубийства…

— Не подсчитана… Поколение основателей в большинстве своем живо…

— Ты — их внучка, правнучка?

— Великую жертву принесли мои родители.

— Всего два поколения?! И ты уверена, что непомерно длинная жизнь — это преимущество, ставящее вас выше простых смертных?

— Эфемеров, — резко уточнила Наоми, — Вот нехорошее, но правильное слово. Но ты — больше не будешь им, станешь одним из нас, Новых людей.

Кир перебил решительно и грубо.

— Обновятся все клетки тела и мозга тоже. Как же иначе? Значит, я навсегда утеряю память о прошлом. Перестану быть тем, кем я был. Перестану быть Ариэлем Солтигом! Какое мне утешение в том, что станет жить, ходить по земле, разговаривать с тобой молодой человек, зовущий себя Киром Маутом? Меня-то не будет!

— Да. По сути — ты умрешь. Это и есть «Великая жертва». Хочешь ее избежать? Можно. Только так.

И Наоми показала на череп в своей руке.

Кир пожал плечами.

— Хорошо. Через десять лет я насыщусь властью над Миром. Подождешь?

Наоми пожала плечами.

— А что мне остается? Жить и ждать. Или умереть…

…Полина пихнула Нину локтем.

— Хватит киснуть. Скажи, кто надоумил Солтига поставить Айвена Астера директором ОСС?

— Все я ж, подлая. Вы — давние знакомцы, сработаетесь.

— Чего?! Ах… вот оно как. То-то он грустный временами.

— Чем старше человек к началу процедуры Ренессанса, тем выше опасность смертельного исхода. В случае удачи — утрата памяти. Сохраняются отрывки, лоскутки воспоминаний. Нарушается самоидентификация личности… Если же Ренессансу подвергнуть молодую особь…

— То разницы никакой.

— Почти. Больше шанс выжить и только. Твой случай — совершенно невероятный, необъяснимый. Радуйся чуду и не будь к себе чересчур строга.

— А то… Дитя кровосмесительной связи брата и сестры. Как подумаю… Бедная Арда, ей пришлось взять на себя и эту ношу.

— Не надо ее жалеть. Вспомни лучше ту, кого никогда не называла матерью… И, хватит о грустном, — Нина положила голову на плечо Полины и тут же отпрянула, Черт! Твой погон колется!

Полина была как прежде в военной форме, а Нина одета пародией на учительницу начальных классов — нарочито пресно.

По радио начинались последние известия.

«…На торжественной церемонии подписания договора о создании Эйкумены присутствуют: президент Ариэль Солтиг, координатор Натан Гариг, комиссар Северина Тома, новые главы Норденка и Ганы — Томас Канопос и Антон Децим. А также общественный деятель Антония Аркато, и амнистированная в честь великой победы, Алевтина Солтиг…»

Из глотки Нины вырвался вопль.

На площади перед Домом Власти возвышалась приземистая ступенчатая пирамида, и ее плоская верхушка служила трибуной для праздничных упражнений в красноречии Президента и его министров. Народу отводилось место в пятистах метрах поодаль, речи усиливались динамиками, а лица увеличивались повсеместно установленными видеоэкранами.

Аркато не смотрела вниз, на людское море, ее интересовал только один человек, стоящий рядом с нею. Рыжая и хрупкая на вид Тина Солтиг. «Она такая же, какой была я».

— Счастлива познакомиться… — кроме этих малозначительных не находила Аркато других слов.

Тина сощурилась.

— Здравствуйте… — тоже ничего не значащее слово, но, сколько в нем теплоты!

Обоюдное молчание.

— Он никогда не рассказывал о вас… — глухо сказала Тина.

Мимо них торопливо прошел Ар Солтиг, ободряюще улыбнувшись им обеим. Ему держать речь.

Правая рука Тины взметнулась вверх.

Народ расходился, полиция выпроваживала людей с площади, намеченное торжество отменили. Кому-то из высоких гостей на трибуне стало плохо, поговаривали, что самому. Появилось санитарное авто. Вскоре приехал директор ОСС, прошел наверх на трибуну, жуя бледные тонкие губы.

На гранитном полу два неподвижных тела. Вокруг все залито кровью, Астер вздрогнул, увидев, как ее много. И двое стоят на коленях над трупами: Нина с дико скошенными к переносице глазами и тихо скулящая Антония Аркато. Остальные молча и бездейственно стоят поодаль. Всеобщий шок.

— Как это случилось? — спросил Астер у седовласого правителя Тира, тяжело опиравшегося на инкрустированную серебром трость.

— Пластмассовый нож для резки бумаги… — с трудом отвечал тот, — Рассекло сонную артерию. Солтиг умер сразу, никто ничего не успел сделать. А Тину… расстреляла охрана.

Аркато, в последний раз тоненько вскрикнув, упала ничком. А Нина, вся в крови Солтига и его дочери, поднялась, прошептала:

— Она еще жива, скорее… — и начала спускаться неверными шагами по широкой лестнице.

Не одолев и середины пути, села без сил на ступени. Никто не решился подойти к ней, кроме невзрачного, лысоватого человека.

— Валентин? — безжизненно спросила Нина, — Вы извините меня?