Гроза над океаном

Слово «незаконнорожденный» объединило в глазах Патрисии обоих мужчин, большого и маленького, и чтобы ободрить их, она немного приподняла юбку и дала Марио руку, краснея от того, что ее длинные ноги открылись намного выше колен.

— Что я творю? — сказала она самой себе.

— Это выбор твоего сердца, — тихо прокомментировал он. — Ты не можешь представить, как я счастлив. — Он улыбнулся, и в его глазах сверкнул огонек. — Волков бояться, в лес не ходить. Положи руки на спину лошади, подтянись и садись позади сына, я буду держать тебя. Ты не упадешь, только доверься мне. — В его словах таился такой глубокий смысл, что она поняла — они касаются не только поездки на лошади. Ей нужно было время, чтобы подумать над этим, но он подгонял ее, не давая опомниться.

Пряча глаза, она глубоко вздохнула и влезла на лошадь, чувствуя поддержку его мускулистых рук. На какую-то долю секунды ее ноги повисли в воздухе, затем охватили теплую спину лошади.

Дело сделано, подумала она и с облегчением прижала к себе Слая.

Марио уселся позади Пат, его сильные руки обхватили ее за талию.

— Ты должна держаться за мальчика, я держусь за тебя, — сказал он ей на ухо.

— А кто будет держаться за лошадь? — спросила Пат, улыбнувшись.

— Мои ноги, — ответил он, заставляя лошадь медленно сдвинуться с места.

Слай затаил дыхание от переполнявшего его восторга. Патрисия крепко держала сына, но ее мысли были заняты Марио. Его бедра требовательно касались ее ног. Дыхание Пат прерывалось, никогда с ней не происходило ничего подобного, ее бросало то в жар, то в холод. В какой-то момент она хотела сказать, чтобы он отодвинулся, но словно потеряла дар речи. Пат чувствовала его руки, лежавшие всего на дюйм ниже ее груди, не давая ей отклониться в сторону, и от этого ей было трудно дышать.

— Я делаю все для твоей безопасности? — невинно спросил он.

Какого черта! — хотела ответить она, ее сердце неистово билось. Но вместо этого повернула голову и, чуть задыхаясь, спросила:

— Ты сказал, что мать называет тебя незаконнорожденным. Для того чтобы обидеть или это на самом деле так?

— И то и другое. Все вместе.

Она вздохнула.

— Но ты унаследовал землю…

Он придвинулся вперед, касаясь ее щеки колючим подбородком, и она не могла отодвинуться, потому что его руки крепко сжимали ее ребра.

— Я говорил тебе — законность рождения не так существенна, важно кровное родство. Когда Эдди умер, только тогда я стал единственным наследником по прямой. Шалость отца и мое рождение озлобили женщину, которую я называю матерью. Это была скверная история, — продолжал он. — Мой отец заставил жену взять меня в дом, и она обязана была заботиться о его побочном сыне, как о собственном. И хуже всего для нее даже не смерть сына — этого не поправишь. Она не может смириться с тем, что я, ребенок, прижитый на стороне, стал наследником всего состояния Бенционни.

— Бедная женщина, — сочувственно вздохнула Пат.

— Мачехе было приятно, когда меня выставили вон, — продолжал он, не обращая внимания на слова Патрисии. — Смотри, что у лошадки между ушей и на шее, малыш. Можешь погладить, это называется грива.

— Грива! — воскликнул Слай ликующим голосом. — Грива! Грива! Грива! — кричал он в восторге, повторяя новое слово.

Пат бросало то в жар, то в холод. Пот выступил у нее на лбу. Марио прижимался щекой к ее скуле, и ощущение его кожи, теплых губ, касающихся разгоряченной мочки уха, лишало ее способности думать. Он наклонил голову так, что его рот оказался почти около ее губ, и холодок предчувствия ознобом холодил ее сердце.

— Как бы то ни было, я не собираюсь терять мой новый дом. И сделаю все, чтобы утвердиться на этой земле раз и навсегда, — сказал он, словно подводя черту. — Ты понимаешь? Все возможно, достаточно только, чтобы ты захотела.

Когда она, повернувшись, уставилась на него вопросительно-тревожно, Марио улыбнулся и вместо ответа… провел руками выше талии, медленно касаясь ее груди, так что она задохнулась в ожидании сладостного продолжения. Но он остановился. И Пат разочарованно прикрыла глаза, чуть приподняв подбородок и подставляя пылающее лицо встречному легкому ветерку.

— Хорошая, хорошая лошадка, — приговаривал Слай, гладя длинную конскую гриву.

— Правильно, малыш, погладь ее. Лошадке это нравится, — одобрил Марио, и Пат почувствовала гордость за своего сына. — Ее зовут Баловница.

— Не мог бы ты чуть отодвинуться, — сдержанно попросила она: рот Марио находился в дюйме от ее полуоткрытых губ.

— Не могу, дорогая. Мне нужно видеть уши лошади, — сказал он, словно дразня ее, пока она сердито смотрела вперед. — Баловница может споткнуться или наступить на змею, мы не можем рисковать, а то все свалимся.

Теплые пальцы Марио легли на ее грудь. Большим пальцем он осторожно ласкал упругую выпуклость, чувствуя, как бешено колотится сердце Патрисии.

— Я думаю, достаточно кататься, — сказала она.

— О, ты хочешь слезть, Слай? — наигранно-удивленно спросил Марио.

— Нет! — протестующе закричал мальчик.

— И я так думаю, — удовлетворенно заключил Марио. — Ты победил, малыш! Вперед и только вперед! — улыбаясь добавил он.