Гроза над Русью

Тень промелькнула на лице Святослава, холодные голубые глаза неотрывно наблюдали за суетой в хазарском стане.

— Не только устоим, но и побьем хакана! — не оборачиваясь ответил князь. — Урак, ако конь ретивый, закусил удила и мчится не разбирая дороги. И не ведает он покамест, что чембур[114] от узды его в моей деснице... — Обернулся к Улебу, засмеялся отрывисто и сухо — Так-то, брат мой!

— Печенеги теснят нашу дружину на Подоле, — не сдавался Улеб. — Што им стоит поворотить коней да подмогнуть козарам?

Святослав помолчал, загадочно улыбаясь.

— А што станется, брат, с печенегами, — спросил он, — ежели мы на Глубочице лодии оружные поставим?

Улеб не ответил: теперь план Святослава раскрылся перед ним полностью во всей своей простоте. Он только усомнился, хватит ли сил для быстрого разгрома врага.

— Воев хватит! — отрезал великий князь. Хватит! Ибо теперь под стягом моим многие тысячи ратников, из них половина тяжело оружные. И все они в миг сей ако персты десницы в кулак сжимаются. Поглядим, удержится ли хакан на копытах от удара того кулака.

Улеб изумленно воззрился на брата.

— Што, не ведал о сем? — рассмеялся Святослав. — Ну коли ты не ведал, так хакану казарскому и печенегам сие тем паче не ведомо. Ты сейчас узнал правду, им тоже недолго ждать осталось!.. Скажи лучше, изготовил ли ты машины свои к битве?

— Да. Большие камнеметы на стенах оставил, а Спирькины машины вниз спустил, к воротам. Они легки и сподручны для наступа.

— Похвалил Спирьку?

— По слову твоему гривну на шею надел и казной твоей купил ему волю у Ядрея. Воевода казны не взял, поклон шлет.

— И то ладно... — усмехнулся Святослав.

Пока великий князь разговаривал с братом, свита его стояла поодаль. Теперь же по знаку Святослава воеводы подошли.

— Зрите, — показал князь в поле. — Хакан изготовил орду свою на нас. Стойте крепко! Окружные тверди мы отдали ему почти што без боя, а Вышнеград не отдадим! Но... надобно хакана тут подольше подержать, не прогонять сразу. — Святослав засмеялся, погрозив пальцем воеводам. — Смотрите мне, в град степняка не пускать! А сейчас — к трудам ратным, братие! Перун да поможет нам!

Воеводы разошлись по своим местам...

Наступление хазар на Вышнеград было мощным и напористым. Они остервенело лезли на стены. Но свежие киевские дружины, отлично вооруженные и искусные в ратном деле, отбили натиск без особого напряжения.

Святослав ждал, что раздосадованный Урак бросит к стенам если не все свои силы, то хотя бы большую их часть. Ему надо было, чтобы все хазарские тумены вышли из-за Лыбеди-реки и поднялись на Воиново поле.

Князь приказал дразнить степняков, и русичи делали это с превеликим удовольствием. Они размахивали соломенными чучелами, весьма похожими на кагана-беки Урака, поджигали их, кололи мечами и копьями. Другие трясли захваченными в бою хвостатыми хазарскими бунчуками, переламывали их древки, бросали боевые и родовые символы хазар в мутную воду рва. А самый искусный насмешник, гридень первой сотни могутов Тука, выкрикивал оскорбления самому кагану. Усиленный громадным медным рупором голос его гремел над горами Киевскими:

— Зачем ты пришел к нам, хвост вонючей свиньи?! — катился со стены мощный бас Туки. — Пока ты скалишь свой беззубый рот на Киев-град, в твоем гареме...

— Га-га-га-гы!..

— Ох-хо-ха-ха-ха!..

Тука выкрикивал по-хазарски одну непристойность за другой. Такого поношения даже камень не стерпел бы, а каган-беки Урак был человеком горячим, свирепым и мстительным.

— Стереть Куяву с подноса Вселенной! — скрипнул он зубами. Разъяренная толпа хазар устремилась к Вышнеграду. И только тумен ал-арсиев остался на месте. Урак собрался было и его двинуть на приступ, но ишан Хаджи-Мамед, Асмид-эльтебер, Сегесан-хан и другие приближенные почтительно отговорили его.

Глава четвертая Огонь грека Калинникуса

Воевода Слуд наблюдал за атакой хазар со стены Переяслава. Как он и предполагал, Харук вновь направил удар на северные укрепления твердыни. Все приказы были отданы. Резервов не осталось — под рукой Слуда стоял отряд всего из трехсот витязей, который должен был в случае крайней нужды поспевать всюду.

Ратники спокойно ждали. Но вот равномерно поднялись их руки — и стрелы прыскнули навстречу врагу.

Харук-тархан попробовал построить спешенных воинов, чтобы удар их был более сосредоточенным. Но вольные степные пастухи не смогли удержать строй и перед рвом сбились в беспорядочные толпы. Только задние ряды продолжали наступать ровными линиями.

«Вой самого хакана, — понял воевода. — Из тех, кто вчерась пожаловали».

Гулко трещали камнеметы. Тяжелые снаряды валили наступающих десятками, да и стрелой промахнуться было мудрено — так плотно шли хазары, в свою очередь поражая защитников стрелами. И хотя в стремлении своем кочевники теряли значительно больше воинов, огромное преимущество в числе придавало им смелости. Ничто уже не могло удержать неистовую толпу, которая достигла основания стен. Полетели вверх петли арканов, поплыли по воздуху концы штурмовых лестниц. Руссы взялись за копья, мечи и топоры.