Гроза над Русью

Тургуды отпустили обмякшего от страха мусульманского хана. Они были иудеями, и взаимоотношения кагана-беки с ишаном их мало трогали. Лишь один из исполинов дерзко и презрительно усмехнулся. Урак вспыхнул от гнева, но смолчал: он был не волен распоряжаться жизнью и смертью приближенных Шад-Хазара... Но этого человека мстительный каган приметил...

Опять раздался нарастающий гул тысяч копыт, удары мечей о щиты: руссы начали наступление одновременно со стороны Вышнеграда и с реки Лыбеди. Тумены во главе с Фаруз-Капад-эльтебером и Алмаз-ханом устремились им навстречу.

Ишан Хаджи-Мамед приблизился к Ураку, прошептал ему на ухо:

— Надо прорываться в свои степи. Смотри, печенеги гибнут в Нижнем городе, пытаясь прорваться на этот берег. А бунчуки беков, что наступают на нас с низины, принадлежат коназу Саванелду. Вон его знак — летящий кречет над двумя молниями!

Урак и сам понял, с кем имеет дело. Опытный военачальник, он видел, что войско его оказалось в западне, и разгром хазарских орд лишь дело времени.

«Есть еще тумен Харук-тархана, — размышлял Урак. — Пока не поздно, надо уходить!»

Властитель знал, что брошенные им здесь хазары, буртасы, аланы, готы, булгары и печенеги погибнут от русских мечей, в лучшем же случае попадут в плен. Но судьба этих нищих табунщиков и пахарей мало трогала его. Впрочем, как участь степных ханов.

«В Хазарии много кара-будунов и ханов вдосталь. Новое войско наберу. Ал-арсиев надо сохранить — они опора моего могущества», — подумал Урак и позвал Асмид-эльтебера:

— Сейчас мы пойдем на прорыв. Приготовься, мой тумен-тархан!

— Слушаю и повинуюсь! — поспешно ответил тот, забыв добавить обязательное «О Непобедимый».

Он был сообразительным, этот Асмид-эльтебер, и давно ждал именно этого приказа. Ал-арсии по его команде разом сорвались с места, жестоким ударом смяли левое крыло руссов, опрокинули сторонников воеводы Асмуда, спешивших на подмогу Свенельду, и устремились вниз через реку Лыбедь. Урак скакал, окруженный кольцом тургудов...

Тумены Фаруз-Капад-эльтебера и Алмаз-хана ринулись было следом, но замешкались — пешая дружина Владислава Волынского и конные гриди Свенельда сбили их порыв и погнали к кургану.

Фаруз-Капад понял, что предан и брошен вместе с тысячами воинов на позор поражения. Проклятия полетели вслед вероломному кагану. Но Урак был далеко и не услышал их.

Действуя решительно и жестоко, молодой полководец подавил панику и, взяв на себя руководство оставшимися туменами, не дал руссам разгромить их. Хазары встали в круг по двадцать воинов в глубину, закрылись щитами, выставили копья и решились умереть в бою. Теперь объединенные дружины Святослава уже превосходили их числом.

К страшному кругу отчаявшихся было кочевников спокойным аллюром приблизился всадник на огромном соловом коне. Остановился в нескольких шагах от,жал хазарских копий, и воины, к которым он стоял лицом, узнали его.

— Коназ Саванелд!..

Грозное имя волнами покатилось по рядам хазар. И решимость многих сразу поколебалась.

— Позовите своего тархана! Хочу мирно говорить с ним! — громко по-хазарски сказал воевода.

Фаруз-Капад-эльтебер уже скакал навстречу. Ряды кочевников расступились, и предводитель их встал перед русским военачальником.

— Почтение и привет тебе, доблестный коназ Саванелд! — приложив к груди руку и склонив голову, сказал хазарский хан.

— Здравие мужественному тархану Фарузу! — ответил Свенельд. — Если ты пришел звать меня на поединок, коназ, — громко, чтобы его слышали воины, воскликнул Фаруз-Капад, — то я готов к нему без всякого промедления!

— Поединок есть утеха нахвальщика, а не мужей власть предержащих, — ответил русский воевода. — Не биться нам, а думать надо о том, как меньше крови пролить. И без того ее много нынче пролито.

— Я слушаю тебя с почтением и вниманием, коназ Саванелд!

— От имени великого князя Киевского и всея Руси Святослава Игоревича предлагаю тебе, славный Фаруз-тархан, сложить оружие! Помощи вам ждать неоткуда: орда Гадран-хана посечена и полонена на бреге Непры-реки; за рекой убегают остатки воев Санджар-хана; полки Харука разбиты под Переяславом дружинами воевод Слуда, Ядрея и варягами Ольгерда. Урак, спасая себя, бросил вас и уже, наверное, рубится с уграми хана Термицу, что пришли к нам на подмогу и закрыли Зарубин перелаз. Думай, славный Фаруз-тархан: вы окружены и всех вас ждет смерть!

— Воин гибнет, но честь его и слава живут в веках! — воскликнул бесстрашный предводитель хазар. — Еще мечи в крепких руках богатуров Хазарии, и разить они будут метко и безжалостно! Мы не желаем осквернять позором наши бунчуки! Пусть кровь наша и врагов наших смоет позор поражения, ибо лучше смерть в честном бою, чем жалкая жизнь в неволе! Мы будем биться!

Эти мужественные слова подняли дух хазарского войска, клик прокатился по его рядам:

— Слава доблестному Фаруз-Капад-эльтеберу! Мы будем биться! Свенельд снял шлем и склонил голову, приветствуя бесстрашие вражеского полководца и его войска.