Гроза над Русью

Связанный Акерой испуганно оглядывал пожарище. Тревога не покидала его — хоть голову урусы ему и перевязали, он понимал, что им ничего не стоит снять эту голову вместе с повязкой.

— Сказывай, пошто напали на комонников русских? — спросил его Мина. — Неужто мыслили после того замести след? Глупо сие.

Всего семнадцать весен встретил Акерой в своей жизни. И все они были вольны и прекрасны. У далекого степного костра ждала его невеста, и печенег не хотел умирать из-за каких-то нескольких слов правды.

— Нет, коназ! — заговорил Акерой. — Мы были обложены, как лисица в балке. Нам сказал кара-урус в архалуке до пят, что по дороге в Куяву поедет княжецкая жонка. В обмен за нее пропустят нас урусы в степь, к своим очагам. Так пообещал этот урус.

— Каков он собой? Скажешь все как есть, отпущу на волю!

— О-о, коназ! — обрадовался печенег. — Не только скажу, а если увижу где, горло перекушу! Чтоб он сдох! За смерть моих братьев я загрызу его зубами!.. Высокий он, на коршуна похож. И рябой. А еще — горбится. Глаза нехорошие, как у рыбы дохлой. А сам все время так делает, — и Акерой зябко повел плечами.

— Пубскарь! — уверенно сказал Летко.

— Так мыслишь? — глянул на него Мина.

— Он! Правду печенег речет.

— Свободу давай! — живо сказал Акерой. — Не соврал я, разрази гром!

— Да тебя разорвут в первом же селище! И княжий знак не поможет, — усмехнулся сотский. — Повремени, малость.

— Правда твоя. — Печенег опустил перебинтованную голову.

Когда его увели, сотский, Летко и лесовик Калина стали совещаться, что делать дальше.

— Окромя как через Змеево урочище, на Непру-реку им тропы нет, — сказал Калина. — А ежели пути не ведают, то поплутают крепко: болота да топи кругом. Должно лодии их на реке дожидаются. Куда их несет нелегкая? В Полоцк, што ли?

— Нет. В Полоцк они не пойдут, — возразил Мина. — Князь Рогволод не примет их, побоится Святослава прогневить. Скорее под Чернигов, к козарам побегут. За княжича Володимира хакан козарский много чего у Руси отторговать сумеет. Как мыслишь, брат Летко?

— Вестимо... Промыслить надобно, как нам злодеев переклюкать[115] и княжича сберечь.

— Силой их взять и порубить можно, — сказал Калина. — да они ведь заколют Володимира, коль туго придется.

— Тут хитрость узмыслить надобно, — задумался сотский. Далече ускакать они не могли. И часа не минуло, как злодеи тут шарпали.

— До Непры-реки яз скорый путь ведаю, скрозь топи, — сказал лесовик. — В одночасье могу рать великую до брега провести...

— Не надобно рати! — прервал его Летко.

Пубскарь не ожидал такого отпора на Каширином погосте. Точно знал, что гридей там нет, а охраняют княжича лишь десяток смердов-лесовиков. Ловушка, так ловко задуманная для Малуши, сработала — та ускакала как оглашенная прямо в лапы печенегов. Да еще увела с собой троих из охраны погоста. Впрочем, Малуша мало интересовала Пубскаря: мужИчка, что с нее возьмешь. Другое дело Владимир — великокняжеская кровь. За него козары отвалят столько золота, что в век не пересчитать.

Правда, после этого путь на Русь для него будет закрыт навсегда. Ну и пусть! Богатому везде сладко. Пубскарь заранее тайно перевез свои богатства в каменное хранилище Итиль-кела. Сам Великий Каган, которого никто из смертных, кроме тургудов и трех хазарских каганов, видеть не может, ласково принял Пубскаря и говорил с ним!

Отряд Пубскаря из десятка отроков полоцких и трех десятков хазар напал на Каширин погост на рассвете. Но внезапного удара все равно не получилось. В первые же минуты несколько всадников провалились в медвежьи ямы, другие погибли под внезапно свалившимися деревьями или упали от стрел дозорных. Однако старшина приказал не останавливаться и отряд, потеряв почти треть воинов, ворвался на княжий двор.

Пока полочане и хазары кружили вокруг семерых дюжих мужиков, Пубскарь с десятком верных слуг и хазар схватил княжича с кормилицей Ненилой и, бросив остальных на произвол судьбы, поскакал по узкой тропе через болота в сторону Днепра.

В последний момент кто-то из мальцов пустил в Пубскаря стрелу, пробившую кисть левой руки. Идущий следом за старшиной остроносый полочанин обернулся и мгновенно спустил тетиву своего лука: малец не успел скрыться, стрела поразила его в спину.

Рука Пубскаря нудно болела. Но удача смиряла телесную боль. Пока все шло хорошо, как и было задумано. Княжич сидел на руках переднего всадника, исподлобья смотрел на похитителей. Взгляд ребенка был недобрый — в нем таилась угроза. Пубскарь про себя помолился заступнику Велесу и отвернулся.

Кормилица Ненила не переставая костерила полочанина бранными словами, грозила гневом Святослава и местью русских богов. В конце концов ей заткнули рот рукавицей.

Уже несколько часов отряд пробивался сквозь топи. Лошади по брюхо вязли в тине, испуганно храпели.

— Стой! — приказал Пубскарь. — Багула, пойди по тропе, разведай путь. Заехали к водяному в гости! А сказывал, тропу ведаешь.

— Верно идем, — ответил остроносый всадник и двинул своего жеребца вперед.