Гроза над скудельницей… не стихнет

– Вроде я гутарил только про коемифлетов! И то, твердил: их победить нельзя, следует относиться к нежити, как к неизведанному виду эволюции – хищникам. Это ты, взбудоражилась идеей борьбы с нечистью.

– Да я не…

– Ладно, – отмахнулся старик, – понимаю всё. Сложно поверить теперь – я тоже молодым был. Для тебя – оно приключение. Хорошо, покумекаем, что можно сделать. Знаешь, много думал в одиночестве на сей счёт, очень много! Коемифлет донимал ночами – всё заманивает на трапезу; Чапа бродит по скудельни, табак выпрашивает с наливкой. Да, есть в твоих словах прок. Можно попробовать извести чертовщину. Только сам я ума не дам… поеду утром к товарищу в Водопьяновск, давно не видались: надеюсь, пень плешивый жив ещё – он знаток в подобного рода делах, ох и знаток! Я от приятеля скрывал всегда, что у меня во «владениях» твориться, а то припрётся сюда вместе с последователями, оно нам надо? Нет! А вот совет дельный, да литературу, подкинуть может. Поеду!.. завтра поеду. Только бы жив был.

– А защиту мне на даче, когда ставить? – Тоже поднялась Раскова с лавочки и подошла к хранителю: невзирая на его нескончаемую, чадящую самокрутку, ей хотелось приблизиться к старику, энергетика, что ли, у него хорошая?

– Ночь одну, может – две, если завтра не вернусь, переживёшь? С богатырём-то под боком! Чего у вас с ним, кстати, не научила дурака, девочек любить?

– Пока нет, – смутилась Катя.

– Ладно, не лезу в ваши дела. Пошли внучка в хату! Самовар поставлю, всё веселее Мишку ждать. Ты смотри, – предупредил дед, – если дотемна не успеете уехать – никуда вас не пущу.

– Помню, я и сама ночью из сторожки не уйду.

В доме у Бастракова, кажется, сделалось только уютнее! Хотя, на первый взгляд, вроде и не изменилось ничего за две недели: те же шкафы со множеством разных по тематике (и материальной ценности) книг, возможно, их порядок немного изменился, наверное, хозяин читал на досуге. Раритетные вещи вперемежку с относительно современными, ружьё «Фроловка», казачья шашка на стене. В чём же перемены? – «Ах, – поняла Раскова, – печь топить перестал, на улице же тепло стало. Убрал дрова, вёдра и мешки с углём, оттого здесь чище и просторнее!»

Хранитель скудельницы вскипятил воду, напоил гостью вкуснейшим чаем из собранных лично в прошлом году трав, ведь от предложенной настойки «за встречу» Екатерина отказалась, а в одиночку сторож злоупотреблять не стал. С позволения Кати дед вновь затянул самосад и, началась у них долгая, интересная дискуссия на тему разного рода нечисти: говорили о коемифлетах, привидении Чапы, порче; о вычитанном дачницей в скоросшивателе и т.п.

Смирнов задерживался, закат не за горами, а его всё нет – Екатерина сперва сердилась на друга, затем начала переживать. Около восьми вечера, послышался знакомый рёв «ЯВАвского» двигателя.

– Извините, – поставив пустую чашку из-под отвара на стол, поднялась девушка с мягкого, удобного кресла, – пойду «по делам» на улицу, то боюсь, с ездой Миши по кочкам, не дотерплю до дачи. Опасности же нет пока на скудельнице?

– Нет, нет, – махнул старик правой рукой, с пожелтевшими пальцами от многолетнего курения, – но не засиживайся там. Знаешь, куда идти? За сараем дальняк.

– Да, спасибо, я в курсе! – улыбнулась ростовчанка, подумав: «Мог бы вслух и не говорить».

Когда Катя открыла дверь добротного (уличного) туалета зелёного цвета, она услышала жалобное мяуканье, словно кот потерял хозяина и отчаянно старается того отыскать.

– Рыжик?! – Позвала Раскова и сразу поправилась, – эмм… то есть – Морковка! Морковка-а, это ты?

Екатерина двинулась в сторону звука, но своевременно вспомнила об угрозе, – «Коемифлеты! Они заманивают жертв различными имитациями, могут подражать собакам, птицам, людям! Но сейчас только закат, вроде рано для их «сезона охоты». Нет, не стоит рисковать: попасть на ужин к подземному зазывале не хочется!» Солнце-то скрылось за горизонт, но на дворе оставалось достаточно светло: окончательно стемнеет примерно через час, всё же, ставки слишком высоки – жизнь!

Девушка, позабыв о своей естественной надобности, решила вернуться в сторожку. Развернулась, сделала несколько шагов по тропинке к домику и… наступив на край старой могилы без памятника (поросший травой холмик) провалилась под землю. Дальше – темнота… принцесса потеряла сознание.

Катя очнулась – темно, положение тела – горизонтальное; сколько провела в «отключке» – не знает. Попыталась подняться – тщетно: тело плотно зажато со всех сторон. Воздух спёртый, будто упала в замурованный подвал, не открывавшийся десятилетиями; до обоняния доносится запах сырой земли и чего-то стороннего, неуловимого. Спину девушки больно закололо, вероятно, лежит на сучьях – развернуться не выходит. Отчаянный жест в виде рывка вперёд и здесь пришло убийственное осознание, которого страшились многие классики, – «Я в могиле – погребена заживо!» – паника не успела охватить разум, от неё спасли ощущение вибрации и едва уловимый шум откуда-то с поверхности, – «Миша! – заликовала дачница, – это его мотоцикл надо мной проезжает».