Гроза над Цхинвалом

Постанывая от боли, он захватил автомат, мешок, в который Ворон небрежно побросал сухие пайки и запасные магазины к «Тавору», и на четвереньках пополз к кустам. Продрался сквозь цепкие ветви и оказался на малюсенькой полянке. На дальнем ее конце что-то лежало. Арчил присмотрелся, и сердце его захолонуло от ужаса: он увидел камуфлированный рукав. Гегечкори перехватил автомат поудобнее, но тут же опомнился и перевел дух. Никого на полянке не было. Валялся небрежно скомканный комбинезон, и все. Любопытство заставило подползти к брошенной одежде. Ничего особенного, обычная камуфла, грязная, местами порванная. Кто-то снял и выбросил. На Арчиле точно такая же. Он ощупал куртку, почувствовал что-то твердое, и через мгновение в его руке оказалась пластиковая карточка. С впечатанной в нее фотографии широко улыбался… Босс.

«Джон Крейдэн, – прочел удивленный Арчил. – Штат Мичиган». И пониже: «Собственность США».

«Здорово он торопился, – с неожиданной усмешкой подумал Гегечкори. – Но мне-то что теперь с этой штукой делать? А, там видно будет. Пока оставлю на память о своем героическом рейде».

Он вернулся к кустам, устроился поудобнее. Полянка, на которой они ночевали, была, как на ладони. Если кто-нибудь выйдет на нее, это будет последнее, что сделает человек в своей жизни. От очереди из автомата Арчила ему не уйти…

43. Комов

Немало домов было брошено. Хозяева, покидая их, не стали даже запирать двери – все равно их можно выбить ногой, а закрытая дверь только привлечет мародеров, которые могут подумать, что в доме есть что-то ценное.

– Чертовщина, – ворчал Ильичев. – Не занимать же чужой дом самовольно… Гостиница разбита, к властям соваться стыдно – у них и без меня забот выше головы, а в машинах спать уже сил нет…

Ночевать в машине, конечно удобнее, чем в кресле самолета во время перелета, но все равно к утру ноги так затекут, что их не разогнешь. В такие поездки надо прицеплять к «тарелке» прицеп, который таскают с собой американцы, путешествуя по стране. Там есть туалет, (хотя это не самое важное – сходить по нужде можно и в придорожные кусты), умывальник, кровать, стол, шкаф. Американцы привыкли путешествовать с комфортом со времен, когда орды эмигрантов, приехавших из Европы, двинулись на Дикий запад, стирая с лица земли племена индейцев. Раньше ездили в фургонах, теперь в прицепах. Сергею представилось, как сегодняшние американца выставляют прицепы кругом и, укрываясь за ними, отбиваются от банд рокеров и байкеров, и он улыбнулся.

Дома не было. Битый и обгоревший кирпич натек на улицу, как застывшая лава. У нее не хватило сил перебраться через дорогу, и она остановилась, оставив ровно столько места, сколько нужно, чтобы проехать одной машине, не завалившись при этом в кювет.

Женька облазил развалины и теперь стоял рядом, печально рассматривая то, что осталось от дома, в котором они совсем недавно ночевали.

– Может, ушла к знакомым? – робко предположил он. – Или вывезли ее?

Сергей промолчал. Он смотрел на покореженную бочку для воды, старую, покрытую шелушащейся краской. Она валялась, полупридавленная кирпичами. Комов подошел к ней, нагнулся, нащупал пробоину рядом с днищем. След от осколка. Его так и не заварили…

– Надо выяснить, что с хозяйкой случилось? – сказал Сергей.

– У кого? – Ильичев старался не смотреть на него. – У соседей? Посмотри вокруг. Никого тут нет… – помолчал и добавил: – Я постараюсь, что-нибудь узнать, ребята. Мы ведь сюда надолго…

К тому, что вещи его погибли, Сергей был готов и теперь, когда это стало очевидным, сожаления не испытывал. Сохранилось то, что было на нем надето – грязное и вонючее. Когда они с Женькой сядут в самолет, все будут воротить от них носы. Почему-то вспомнилась миниатюра Аркадия Райкина: начальнику доложили, что склад с готовой продукцией сгорел. Тот занервничал только когда вспомнил, что оставил там свою куртку. Стыдно жалеть о шмотках, когда у людей вокруг горе…

– Ну что бедолаги, – сказал Ильичев. – Давайте посмотрим, что из наших вещей вам подойдет.

Он оценивающе осмотрел Сергея и Женьку, открыл багажник машины, выволок из него спортивную сумку, набитую его вещами, вытащил джинсы, рубашки, майки, как барахольщик, который решил сбыть секонд-хенд.

– Вот, – сказал он, – выбирайте.

Он был чуть пониже Комова и оператора и помассивнее их. Его джинсы были слишком коротки, оголяли щиколотки и сползали. Их пришлось подпоясывать, но тогда они собирались ужасными складками. Футболки висели, как на вешалках. Любому встречному будет ясно, что одежда на них с чужого плеча. Еще заподозрят: не грабанули ли эти типчики чужой дом?

– Не очень хорошо, – признал Ильичев.

Комплекция его оператора тоже была неподходящей. Слишком худой. Его джинсы на животе Сергея не сойдутся. О Беляше и речи нет.

Одежда вкусно пахла. Из нее еще не выветрился запах стирального порошка с мятными добавками. Сергей сложил ее, положил в пакет, но на футболке, которую он брал в руки, остались пыльные следы. Надень он ее, и вкусный запах вмиг испарится.