Гроза Византии

— Но не неисполнимо… Как бы они ни храбрились, а без Аскольда и Дира ни в какой поход они не пойдут. Но послушаем, что скажет князь… Аскольд и Дир сделали знак, из которого можно было понять, что они желают говорить.

— Мы знаем ваши желания, друзья, — несколько дрожащим от волнения голосом начал Аскольд, — и готовы исполнить вашу просьбу.

Клики восторга огласили гридницу.

— Только дайте нам обдумать все, — продолжал князь, — и тогда, клянусь и Одином, и Перуном, мы исполним вашу просьбу… А теперь прощайте… Не в радость нам этот пир.

Поклонившись дружине, ярлы поспешили уйти из гридницы.

7. ВСЕСЛАВ

Тотчас же по уходе Аскольда и Дира гридница быстро начала пустеть. Первыми поспешили уйти византийские «гости». Все, что они здесь слышали, было для них так неожиданно и ужасно, так поразило их, что они оробели и за себя, и за свою родину.

За ними удалилась часть норманнской дружины и киевляне.

В гриднице остались только Руар, Ингелот, Ингвар, Зигфрид и славянин Всеслав.

Все они в княжьих покоях были своими людьми, а потому и не особенно спешили уходить.

— Честь тебе великая, скальд, если ты разбудил уснувшие сердца наших ярлов, — говорил Руар, пожимая руки Зигфриду.

— Мною руководил светлый Бальдур — ему честь и хвала! — с улыбкой отвечал тот.

— Но все-таки Бальдур говорил твоими устами…

— Долгом скальда было сделать то, что сделано мною. Но не будем говорить об этом!… Итак, ваше желание исполнено, витязи?…

— И мое также! — вдруг вмешался Всеслав.

— И твое, славянин? — с удивлением воскликнул Зигфрид.

— И мое!

— Но это непохоже на ваши кроткие нравы…

— Может быть, но не забывайте, что я — славянин только по рождению… Лучшие годы моей жизни я провел между вами в вашей стране, там я оставил все славянское и вернулся на родину истым варягом.

— Это мы знаем, ты всегда был храбрецом даже между нами…

— Благодарю. Византию же я ненавижу, ненавижу всеми силами своей души и, если только боги будут ко мне милостивы, в крови ее детей я утолю свою ненависть… О, скорей бы поход! Как потешился бы я тогда!

— Ты — Всеслав? Ты ненавидишь Византию? За что? — раздался позади их грустный голос.

Все разговаривавшие быстро обернулись на него.

Позади их стоял незаметно вошедший Дир.

— Скажи же, Всеслав, за что ты ненавидишь Византию? — повторил он свой вопрос.

— За что? Ты хочешь знать, князь? Так вот за что: она отняла у меня отца, мать, жену, дочь, сестру…

— Как так? Когда? — поспешил спросить любопытный Ингелот.

В ответ на это Всеслав рассказал грустную историю своей жизни. Со слезами на глазах поведал он про отца своего Улеба, про мать, рассказал о том, как их разлучили и увезли в Византию…

— Кто знает! — закончил он, — может быть, они еще живы, а если живы, то там более я жажду пойти в Византию и отыскать их…

— Но Византия велика…

— Все равно, я найду их, хотя бы мне пришлось пройти ее с края до края… О, князь, — вдруг переменил Всеслав тон голоса, — умоляю тебя, уговори Аскольда повести нас… Клянусь Перуном, я соберу видимо-невидимо славян, и они все пойдут за вами…

Дир молчал. Он не знал, что отвечать своему любимцу.

— Что же ты молчишь, князь? — возвысил тот голос. — Или тебя не трогают горе и печаль твоих соратников?

— Оставь, Всеслав, — промолвил Дир, — ведь ты знаешь, мы оба любим тебя.

— Что мне в вашей любви! Помните, я — сын славного до сих пор среди приднепровских родов старейшины Улеба; я сам пойду на Византию, если вы будете сидеть сложа руки… Ведь не для этого не только норманны, но и мы — славяне — избрали вас своими князьями… Эх, если бы был между нами Рюрик!…

Дир нахмурился.

— Тогда что же было бы? — промолвил он.

— Быстрым соколом полетел бы он по берегу, кликнул бы клич, и поняли бы все, что не баба заспанная, а князь у них!…

— Молчи, несчастный! — крикнул ярл, хватаясь за меч.

— Зачем молчать? Я говорю, что следует! А ты напрасно за меч хватаешься… Прялки он у тебя в руках не стоит.

— Где твой сын? — переменил тон Дир.

— Сын? Уж не заложником ли ты хочешь его взять? Так мой сын парит теперь, что орел по поднебесью… А где он, спроси у него…

— Слушайте, — раздался могучий голос Аскольда. — Вы все здесь говорите о походе на Византию, но что нам принесет этот поход?

— Потешимся!

— Только? А сколько из нас не вернется… Ведь не шутки с нами будут шутить!

— Валгалла ждет храбрых.

— Это так, но что мы выиграем, зачем нам Византия?

— Олег бы не так рассуждал, — послышался густой голос Руара.

— То Олег. Нам доверился весь этот край, мы должны оберегать его, а не гнаться за неизвестным.

— Но ты — конунг наш…

— Хорошо, что же из этого?

— Ты должен вести нас к славе…

— Вы хотите Византии?

— Да!

— Будь по-вашему…

Едва он вымолвил эти слова, как все кинулись целовать его, и стены княжеских покоев до утра тряслись от громких криков:

— На Византию, на Византию!

8. БОЖЬЯ КАРА