Гроза зреет в тишине

— Стой. Ты это не про Валю? — поднял голову Скакун. — Если про нее, то будь спокоен. Я командиру все доложил, и он согласен. Говорит, раз так у них получилось, пускай остается.

Кремнев, чувствуя, что краснеет, отвернулся, будто выбирая место, куда бы бросить окурок. И вдруг что-то остро кольнуло его в сердце...

Прислонившись плечом к стройной сосне, невдалеке от него стояла девушка в военном. До нее было шагов десять, не больше, и Кремнев отчетливо видел ее лицо, видел даже маленькие золотые сережки, которые, будто капли меда, освещенные солнцем, дрожали на розовых мочках ее маленьких ушей.

Это была она, та самая маленькая парашютистка, которую он случайно увидел в самолете памятной октябрьской ночью 1942 года. Это была она, Соня Ковалева...

Девушка нерешительно сдвинулась с места, несмелые, замедленные шаги словно вернули Кремнева к действительности. Он торопливо сунул Скакуну руку и, не сказав ни слова, круто развернул лыжи и устремилея вниз, в густые колючие заросли...

IV

Кремнев и Бондаренко исчезли в гуще мелколесье, а Микола Скакун еще долго стоял на полянке. Если бы он мог догнать разведчиков, то вернул бы их назад. «Как же это я позабыл! — упрекнул он сам себя. — Ведь была возможность узнать обо всем не от какого- то там перебежчика, а непосредственно от руководителя всех тех событий!»

От досады и злости на самого себя Микола плюнул и пошел к своему потайному отсеку. Но не успел сделать и пяти шагов, как до него долетел знакомый женский голос:

— Микола! Подожди минутку!

Микола нехотя оглянулся и увидел радистку штаба бригады.

— Ты зачем тут? — сердито сказал он, стараясь не смотреть на красивое и всегда немного насмешливое лицо девушки… — Тебе кто разрешил покидать землянку и радиостанцию?

— Да не шуми ты! — усмехнулась Соня. — Я и так как узница, день и ночь сижу под охраной двух автоматчиков. А подышать свежим воздухом и мне хочется.

— Сядь на пороге землянки и дыши, сколько хочешь! А бродить по лесу...

— Ну ладно, ладно, не читай инструкций, я их и сама знаю, — спокойно улыбнулась Соня и, понизив голос, спросила: — Скажи, это был... Кремнев?'

— Да, Кремнев, — нехотя ответил Скакун и, не оглядываясь, пошел в глубь леса.

Вот уже неделю как он почти ни с кем не разговаривал, и даже своего любимца, знаменитого кота Ваську, гнал от себя прочь.

Причиной такой резкой перемены в его поведении были... разведчики-регулярники. Дело в том, что во время бомбардировки сбежал с немецкой секретной авиабазы рабочий-чех, который наткнулся на партизан, возвращавшихся с боевого задания. Чеха привели в штаб бригады, там он и рассказал о беспримерной диверсии, которая произошла на авиабазе.

Партизаны слушали с восхищением, а когда чех кончил, в один голос заявили: «Они! Регулярники. Их почерк!» А один из командиров, человек не без юмора, похлопал Миколу по плечу и при всех сказал:

— Вот, хлопец, учись! Это тебе не с помощью кота мост взрывать!

Микола смолчал, но тут же решил доказать и языкастому ротному и регулярникам, что и он, Микола Скакун, не лыком шит и способен сделать еще и не такое!..

V

В штаб бригады прибыл связной и сообщил, что в райцентре объявился какой-то важный генерал. Он ежедневно встречается с тамошним фюрером фон Зейдлицем. Зачем приехал в район генерал — точно пока неизвестно, но ходят слухи, что он командует дивизией и что ему поручено провести карательную экспедицию против партизан.

Через пять минут Скакун уже был в штабе бригады. Но связного не застал.

— А зачем он тебе? — спросил Васильев, начальник штаба, протирая толстые стекла очков и жмуря хитрые близорукие глаза.

— Болтают, что приехал какой-то генерал.

— Почему — болтают? Точно приехал. Вместе со своей дивизией. Есть сведения, что генералу поручено провести карательную экспедицию против нас.

Васильев надел очки, облокотился на стол и сказал не то шутя, не то серьезно:

— Вот, Микола, и тебе подвернулся случай показать свое мастерство, — пригласив разведчика в свой отсек, сказал начальник штаба Васильев, бывший сельский учитель.

Скакун промолчал, сделал вид, что не понимает, на что намекает начальник штаба.

— А птица, говорят, важная! — тем временем продолжал Васильев, отлично знавший характер своего бывшего ученика. — Связать такой крылья — о-го-го! Вот только боюсь, что регулярники уже взяли ее на прицел...

Этого было достаточно.

— Дудки! — стукнул кулаком по столу Микола, да так, что коптилка, тускло горевшая рядом с телефонным аппаратом, вспыхнула и потухла. — Не выйдет! И мы не лыком шиты! Да я... я, Павел Игнатьевич, говоря честно, уже направил на заборьевскую дорогу, по которой тот генерал ездит в имение, своих хлопцев. Петька Бакан пошел, и еще трое. Сейчас и я там буду. Сцапаем генерала!