Гроздь винограда

Губы замерли на нежной коже, и парень поднял нечитаемый взгляд на Алису:

— Роуз видела тебя обнажённой?

Девушка усмехнулась, немного сконфуженная странной реакцией:

— Мы живём в одной комнате на протяжении трёх лет: разное случалось.

Светло-зелёные глаза внимательно вглядывались в лицо девушки, отчего она непонимающе нахмурилась:

— Почему ты удивляешься? Уверена, в мужской раздевалке не все прикрываются полотенцем.

Наконец, Эдвард растянул губы в привычной усмешку и провёл девушку к своей части комнаты

— Это несправедливо, — заключил он, плюхнувшись на кровать, и притянул стройное тело ближе к себе. — Перед подружками разгуливаешь обнажённой, а ко мне заглядываешь упакованной в длиннющее платье.

Девушка соблазнительно улыбнулась:

— Что же тебе мешает распаковать меня?

Ох-х, Алиса готова была продать душу за улыбку, которую парень не пожалел во время вчерашнего концерта, во время совместной ночи и не пожалел сейчас, длинными пальцами ведя вверх по икрам девушки. Выше, достигая подола платья, и бессовестно забрались под тёплую ткань, чтобы опалить кожу бедра и ещё выше, пока ткань гардероба не собралась на талии.

Алиса рассмеялась и быстро села на колени парня, сцепляя ноги за его спиной.

Однако не успела дотянуться до губ, потому что внимание привлекла книга, покоящаяся на другом краю кровати. Эдвард явно читал до прихода девушки, и закладка, заложенная под конец произведения, взыграла любопытство.

— Ты читал?

— Да, я умею читать.

Алиса закатила глаза и, потянувшись к книге, взяла её в руки. Обложка soft-touch оказалась приятной на ощупь, а закладка в виде тёмно-розовой фенечки вызвало умиление.

— Цель человеческого существования — инертное состояние, в котором прекращается любая деятельность, — прочитала вслух и сомнением посмотрела сначала на название книги, а после на улыбающегося парня. — Очень воодушевляюще.

— Я слышу сарказм, — пропел Эдвард, а девушка продолжила цитировать «книгу мёртвых поэтов».

— Фрейд был расположен к мыслям о смерти, и сам подтверждал, что думает о ней каждый день. Также он обладал нездоровой привычкой при прощании говорить друзьям: «Прощай, возможно, мы больше не увидимся».

— Очень предусмотрительно, скажи?

— Эм-м, сомневаюсь, что эта книга способствует хорошему настроению.

— Она довольно иронична. — не согласился Принс и освободил руки девушки от книги, чтобы они могли окутать его шею. — И поучительна.

Видя сомнение на глубине небесных глаз, добавил:

— Правда. Я стал проще относиться к факту смерти.

Алиса поморщилась и накрыла ладонью ухмыляющиеся губы:

— Ни слова об этом! Энн и философский кружок плохо на тебя влияют.

— Скорее я плохо влияю на членов с маленькой буквы, которые не продвинулись в своих знаниях дальше учений Аристотеля, — парень посмеялся и чмокнул ладошку, отчего Голден ощутила щекотку.

Переместила ладошку на щетинистую щёку и прижалась губами к губам Эдварда. Невесомый поцелуй стремительно набрал обороты, стоило языкам встретиться с единственным намерением — довести друг друга до болезненного онемения.

Алиса теснее прижалась к жилистому телу и рассмеялась, когда Принс повалился спиной на кровать и позволил кудрявой копне волос скрыть их от внешнего мира, точно шатром.

— Обалденный вид, — прошептал Эдвард, большим пальцем сминая тонкие губы девушки. — Предлагаю весь день провести в кровати.

— Сегодня собрание философского кружка, не забыл?

— К чёрту! Я любимчик старика Деннета: могу и пропустить сходку придурков.

— Ты — хвастун!

Принс прищурился:

— Я бы посоветовал тебе быть осторожнее: мои пальцы находятся слишком близко к твоим трусикам.

— Пошляк, — рассмеялась девушка, но смех быстро перерос в откровенный стон, когда предупреждение быть осторожной не возымело эффекта.

Ощутила длинные пальцы между ног и неосознанно поддалась вперёд, вновь и вновь прокручивая в голове картины прошлой ночи. Влажный язык очертил её приоткрытые губы, поймал ещё один стон и заскользил ниже по подбородку.

Чёртов воротник платья препятствовал горячим поцелуям, потому от платья избавились в первую очередь — оно приземлилось на пол, а следом за ним отправилась футболка парня и весь мешающий ласкам гардероб.

Рядом с ним забывалось всё плохое.

Казалось, он и есть источник всего плохого, что случилось в жизни.

Но именно сейчас, в это самую минуту, он был единственным, кто разукрашивал жизнь яркими красками. Пусть и в пределах маленькой комнаты.

* * *

Эдвард увеличил громкость музыки, которая через наушники заглушала встревоженный голос девушки. Она встала с лавочки, на которой они сидели, и отошла на несколько шагов.

Разговаривала с отцом, потому не могла унять дрожи в голосе. Разговор с матерью давался легче, по крайней мере, удавалось держать себя в руках, а голос спокойным.

Эдвард перевёл взгляд с фигуры девушки, вышагивающей вдоль бордюра, и уставился на тюльпановое поле, которым славился Олений парк. Только вот из-за непогоды цветы сравнялись с землёй и не представляли из себя ничего привлекательного.