Гроздь винограда

— С языка стянул, — прошептал парень, сидящий перед Эдвардом на ряд ниже, и повернул голову в его сторону. — Кому сдался этот рейтинг?

— Дрочилам на первых партах.

Плечи парня затряслись от смеха, и Эдвард узнал в нём баскетболиста, с которым бросал мяч вчерашним вечером. Как его имя? Дилан. Дилан Кларк.

Память не подводила его, но куда быстрее он вспомнил платинового блондина, будь он в баскетбольной форме, а не в огромной худи и капюшоне, скрывающего пол лица.

— У тебя сегодня вечер свободный?

Эдвард прислоняется грудью к поверхности стола, чтобы сократить расстояние между ними и не быть услышанным университетской свитой:

— Звучит слишком двусмысленно, так что я оставлю вопрос без ответа.

Дилан продемонстрировал средний палец, но по трясущимся плечам вновь легко определялся смех:

— Приходи на тренировку. Сегодня в семь.

— Я вчера облажался, — нехотя признал Эдвард, вспоминая, как мяч отказывался попадать в кольцо. Он не любил проигрывать, потому наступать на одни и те же грабли не планировал. Он их обходил.

— У тебя не было шансов: я и Майк с пелёнок занимаемся баскетболом. Но для любителя ты неплохо смотрелся.

Эдвард бросил взгляд на упомянутого Майка и усмехнулся. Этот шкаф высотой больше двух метров родился с мячом в руках? Ну, если судить по игре, то поверить можно, но его габариты кричали об обратном. Как он умудрялся не проваливаться в пол в спортивном зале? От его походки земля тряслась, что же говорить о беге?

— Может, приду, — уклончиво ответил Эдвард и заметил, как на сцене сменились действующие лица. За трибуну встали студенты старших курсов, и, судя по ахинее, которую вещали, мозги им промыли знатно.

Глаза вновь закололо, и парень в раздражении почесал их большим пальцем. Не покидало ощущение, что в них попала солома и обложила глазное яблоко со всех сторон. Он даже знал причину столь неприятного ощущения, потому что в поле зрения то и дело попадала копна русых волос. Огромная копна. Кудрявая. Дикие кудри. Неестественные кудри, внешний вид которых граничил с упомянутой соломой или же с взрывом макаронной фабрики.

Эдвард ещё не определился, но знал наверняка — он не мог смотреть на это. Фу-у.

Достал из-за пояса ежедневник в тряпичном переплёте и открыл в середине, где была припасена тонкая ручка и несколько чистых страниц. Чистые страницы без противных клеток и линий.

Надавил стержнем капиллярной ручки на лист и, абстрагируясь от голосов в помещении, скучающе выводил незатейливые фигуры. Одна линия медленно переходила в другую линию: они кружились на белом листе и становились ярче после повторного нажима чернилами.

Эдвард в очередной раз потёр глаза и нахмурился, всматриваясь в чёртовы линии. Пружины. Такие же неровные, такие же дикие и отталкивающие пружины он уже где-то видел. Будто перенёс воспоминание на бумагу, сам того не осознавая.

Эдвард поднял взгляд, вновь натыкаясь на золотое гнездо. Он не хотел смотреть, но он, чёрт дери, не мог не видеть. Почему бы ей не воспользоваться какой-нибудь хренью для волос и избавить окружающих от желания выколоть себе глаза?

Потому что это Голден.

Опустил взгляд на лист и заметил, как ручка под давлением пальцем вырисовывала буквы. Эдвард в заинтересованности обвёл буквы несколько раз, придавая им яркий чёрный цвет.

«Sunflower»

Слово вертелось на языке, заставляя перекатить его между едва приоткрытых губ.

«Your flowers just die», — вывел ещё несколько слов, слушая вместо унылого бреда, доносящегося со сцены, музыку. Он видел, как ноты кружились по вырисованным ранее пружинам, и подстроил новые и новые слова под заманчивый мотив.

— Эй-й!

«Plant new seeds in the melody»

Не успел дописать последнее слово, как сидящий рядом кретин толкнул его в бок, отчего рука съехала, и чёрная линия перечеркнула к чёрту пружину, а вместе с ней и ноты. Они разбежались так стремительно и неожиданно, что Эдвард вновь услышал голоса в зале.

Зло посмотрел на соседа, а после на Дилана, который развернулся и похлопал по парте:

— К тебе обращаются, Эд.

— Мистер Принс, я вас не отвлекаю?

«Отвлекаешь, мудак».

Только сейчас заметил, что элита передала бразды правления кучке старшекурсников и покинула зал. Потому в помещении слышались шёпотки и негромкий смех, что было непозволительно в присутствии декана.

Эдвард ничего не ответил и закрыл тетрадь, не желая, чтобы любопытная рожа соседа подсмотрела его каракули. Эти ужасные пружинки.

— Меня зовут Генри Кинг, и я представляю музыкальное сообщество университета, — повторил парень, на что Эдвард заставил себя кивнуть. — Я ознакомился с портфолио студентов и был приятно удивлён, что среди вас есть несколько музыкально одарённых людей. Хотим предложить вам пройти отбор на вакантное место в наших рядах.

Эдвард не моргнул и глазом, но заметил, как оживились близ сидящие студенты. Надо думать, те самые…одарённые.

— Мы как раз ищем гитариста, — продолжил парень и, после намеренной паузы, удивил. — Мистер Принс?

Теперь Эдвард почувствовал, как его брови произвольно изгибаются под невероятным углом. Чего он пристал-то?