Гроздь

«Мечтал я о тебе так часто, так давно…»

Мечтал я о тебе так часто, так давно,
     за много лет до нашей встречи,
когда сидел один, и кралась ночь в окно,
     и перемигивались свечи.

И книгу о любви, о дымке над Невой,
     о неге роз и море мглистом
я перелистывал — и чуял образ твой
     в стихе восторженном и чистом.

Дни юности моей, хмельные сны земли,
     мне в этот миг волшебно-звонкий
казались жалкими, как мошки, что ползли
     в янтарном блеске по клеенке…

Я звал тебя. Я ждал. Шли годы, я бродил
     по склонам жизни каменистым
и в горькие часы твой образ находил
     в стихе восторженном и чистом.

И ныне, наяву, ты, легкая, пришла,
     и вспоминаю суеверно,
как те глубокие созвучья-зеркала
     тебя предсказывали верно.

Сонет

Весенний лес мне чудится… Постой,
прислушайся… На свой язык певучий
переведу я тысячи созвучий,
что плещут там под зеленью святой.

И ты поймешь, и слух прозрачный твой
все различит: и солнца смех летучий,
и в небе вздох блестящей легкой тучи,
и песню пчел над шепчущей травой.

И ты войдешь тропинкою пятнистой
туда, в мой лес, и нежный и тенистый,
где сердце есть у каждого листка,

туда, где нет ни жалоб, ни желаний,
где азбуке душистой ветерка
учился я у ландыша и лани.

«Позволь мечтать. Ты первое страданье…»

Позволь мечтать. Ты первое страданье
и счастие последнее мое,
я чувствую движенье и дыханье
твоей души… Я чувствую ее,
как дальнее и трепетное пенье…
позволь мечтать, о, чистая струна,
позволь рыдать и верить в упоенье,
что жизнь, как ты, лишь музыки полна.

«Ее душа, как свет необычайный…»

Ее душа, как свет необычайный,
как белый блеск за дивными дверьми,
меня влечет. Войди, художник тайный,
     и кисть возьми.

Изобрази цветную вереницу
волшебных птиц, огнисто распиши
всю белую, безмолвную светлицу
     ее души.

Возьми на кисть росинки с розы чайной
и красный сок раскрывшейся зари.
Войди, любовь, войди, художник тайный,
     мечтай, твори.

«Когда захочешь, я уйду…»

Когда захочешь, я уйду,
утрату сладостно прославлю, —
но в зацветающем саду,
во мгле пруда тебе оставлю
одну бесценную звезду.

Заглянешь ты в зеркальный пруд
и тронешь влагу, и движенья
беспечных рук звезду вспугнут,
но зыбь утихнет, отраженье
вернется вновь, шепнет: я тут…

Ты кинешь камешек, и вновь
зыбь круговая гладь встревожит.
О, нет, звезде не прекословь,
растаять в сумраке не может
мой лучший луч, моя любовь…

Над влагой душу наклоня,
так незаметно ты привыкнешь
к кольцу тончайшего огня;
и вдруг поймешь, и тихо вскрикнешь,
и тихо позовешь меня…