Гроздья гнева

– Хотел бы я, чтобы они это поняли. Поняли бы, что мясной обед только так и можно себе обеспечить… А, да что там! Устал я. Иной раз чувствуешь: устал, нет больше сил. Помню, был у нас в камере один человек. Его засадили при мне за то, что хотел организовать союз. В одном месте удалось. А потом налетели «бдительные». И знаешь, что было? Те самые люди, которым он хотел помочь, отступились от него – начисто. Боялись с ним рядом показаться: «Уходи отсюда. С тобой опасно». Он обижался, горевал, а потом ничего, обошлось. «Не так уж это плохо, говорит, когда знаешь, как бывало в прежние времена. После французской революции всем вожакам головы поснимали. Но ведь мы не для собственного удовольствия это делаем, а потому, что не можем иначе. У нас это сидит в самом нутре. Вот, например, Вашингтон. Боролся за революцию, а потом вся сволочь на него ополчилась. И с Линкольном то же самое – его смерти тоже добивались».

– Да, тут удовольствием и не пахнет, – сказал Том.

– Какое там! Он еще говорил: «Мы делаем все, что можем. А самое главное – это чтобы все время хоть не намного, а шагать вперед. Там, может, и назад попятишься, а все-таки не на полный шаг. Это можно доказать, говорит, и этим все оправдывается. Значит, даром ничего не было сделано, хоть, может, так и покажется на первый взгляд».

– А ты все такой же, – сказал Том. – Все разглагольствуешь. Вот возьми моего братца Эла. Он только и знает, что бегать за девчонками. Больше ему ничего не надо. Дня через два и тут какую-нибудь найдет. Весь день об этом думает, всю ночь этим занимается. Плевал он на всякие там шаги – вперед, назад, в сторону.

– Правильно, – сказал Кэйси. – Правильно. Что ему в жизни положено, то он и выполняет. И так все, не только он один.

Человек, сидевший у входа в палатку, откинул полу.

– Что-то неладно дело, – сказал он.

Кэйси выглянул наружу.

– А что такое?

– Сам не знаю. Не сидится мне. Пугливый стал, хуже кошки.

– Да что случилось?

– Не знаю. Чудится что-то, а прислушаешься – ничего нет.

– Пугливый ты стал, верно, – сказал пожилой. Он поднялся и вышел. А через минуту заглянул в палатку. – Надвигается большая черная туча. Гроза будет. Вот что его взбудоражило – электричество. – И он снова скрылся в темноте. Остальные двое встали и вышли наружу.

Кэйси тихо сказал:

– Им всем не по себе. Полисмены то и дело грозят: изобьем, выгоним вас всех отсюда. А меня считают вожаком, потому что я много говорю.

Пожилой снова заглянул в палатку.

– Кэйси, погаси фонарь и выходи. Тут что-то неладно.

Кэйси прикрутил фитиль. Огонек нырнул вниз, вспыхнул и погас. Кэйси ощупью выбрался наружу. Том – следом за ним.

– Что такое? – тихо спросил Кэйси.

– Да не знаю. Слушай.

Громкое кваканье лягушек, сливающееся с тишиной. Сухое резкое стрекотанье кузнечиков. Но на этом фоне слышались и другие звуки – приглушенные шаги в той стороне, где была дорога, похрустыванье комьев земли под ногами, шелест кустов вдоль ручья.

– Я что-то ничего не разберу. Неясно. Может, нам только чудится? – успокаивал их Кэйси. – Мы сейчас все начеку. Нет, я ничего не слышу. А ты, Том?

– А я слышу, – ответил Том. – Да… слышу. По-моему, окружают. Давайте лучше уйдем отсюда.

Пожилой шепнул:

– Под мост… вон туда. Эх, не хочется палатку оставлять.

– Пошли, – сказал Кэйси.

Они тихо двинулись вдоль ручья. Арка моста чернела впереди, точно пещера. Кэйси нагнулся и нырнул под мост. Том за ним. Их ноги соскользнули с откоса в воду. Они прошли футов тридцать, прислушиваясь к собственному дыханию, гулко отдававшемуся под сводами. Потом вышли на другую сторону и выпрямились.

Громкий крик:

– Вот они! – Две полоски света поймали их, уткнулись им в лицо, ослепили. – Стой, ни с места! – Голоса шли из темноты. – Это он и есть. Лобастый черт! Он самый.

Кэйси, как слепой, смотрел на огонь. Он дышал тяжело.

– Слушайте, – сказал он. – Вы не ведаете, что творите. Вы детей хотите уморить голодом.

– Молчать, красная сволочь!

На свет вышел грузный, приземистый человек. В руках у него была новенькая белая палка от кирки.

Кэйси повторил:

– Вы не ведаете, что творите.

Человек замахнулся. Кэйси нырнул вниз. Тяжелая палка с глухим стуком ударила его по виску, и Кэйси рухнул на бок, в темноту.

– Стой, Джордж, ты, никак, убил его.

– Посвети, – сказал Джордж. – Поделом тебе, сволочь! – Полоска света ткнулась вниз, пошарила по земле и нашла размозженную голову Кэйси.