Грозящая беда

— Я сожалею о своем поведении в понедельник вечером. Я напился и наговорил глупостей... Если бы ты хоть немного верила в меня, Вэл...

— Полагаю, тебе известно, — сказала Вэл, — что кто-то подложил рапиру и папино пальто в наш стенной шкаф и предупредил полицию, что они там.

— По-твоему, это сделал я? — тихо спросил Уолтер.

Вэл нервно дернулась. Из этого ничего не выйдет.

— Я ухожу, — заявила она.

— Подожди...

— Не могу. Мне только что дали здесь работу. Специальные статьи об этом деле. Я собираюсь провести собственное расследование.

Уолтер побледнел под двухдневной щетиной.

— Вэл! Почему?

— Потому что процесс стоит денег, а адвокаты дороги.

— Но у тебя же есть деньги, которые я вам дал. Я имею в виду...

— Мы не можем принять их, Уолтер. Деньги в банке, но я попрошу папу выписать чек на всю сумму.

— Я этого не хочу! Черт возьми, Вэл, не делай ничего, что может привести тебя...

— К чему? — спросила Вэл.

Уолтер молчал, закусив нижнюю губу.

— Ну? — снова сказала Вэл с легким оттенком презрения. Но ей не удалось полностью изгнать из голоса нотки жалости.

Уолтер не ответил.

Вэл нажала кнопку лифта. Вскоре дверца открылась, она вошла в кабину и отвернулась. Лифтер начал закрывать дверцу.

Уолтер стоял неподвижно.

Глава 10 ЗВЕЗДА РЕПОРТАЖА РОДИЛАСЬ

Фиц вошел в вестибюль студии «Магна» и обратился к дежурному:

— Привет, Боб. Эллери Квин здесь?

— Кто? — переспросил дежурный.

— Эллери Квин.

— Квин, Квин... Он здесь работает? — осведомился дежурный, протягивая руку за справочником.

— Насколько я знаю, у него сложилось такое впечатление, — ответил Фиц.

— Ах да, писатель. Сценарный флигель, комната 25. Одну секунду. — Дежурный взялся за телефон.

Ирландец сунул ему в рот сигару и сказал:

— Прекрати паясничать. Кто я, по-твоему, — продавец рекламной газетенки? — И он двинулся дальше.

Фиц прошел по цементной дорожке перед четырехугольником административных зданий, мимо будки чистильщика обуви и свернул на аллею, обозначенную как «Улица А», возле просмотрового павильона номер 1. В конце аллеи примостилось узкое двухэтажное здание с красной крышей и грязными стенами.

Поднявшись по ступенькам на открытую террасу, Фиц некоторое время бродил по ней, пока не обнаружил дверь с номером 25.

За ней оказалась великолепно отделанная комната с двумя великолепными письменными столами, великолепным ковром, великолепными портьерами и великолепными картинами на стенах. И она была столь же великолепно пуста.

На рабочем столе красного дерева напротив двери стоила пишущая машинка; стул с полированными подлокотниками и великолепной резьбой лежал опрокинутым на полу около стола. В каретку машинки был вставлен лист бумаги с напечатанными на нем словами.

Фиц наклонился и прочитал текст:

«Если случится чудо и кто-то войдет в эту одинокую келью отшельника, то я в данный момент нахожусь в офисе его святейшества Сеймура Э. Хаггера, великого ламы сценарного отдела студии «Магна», предоставляя в его распоряжение жалкие остатки моего ума. Ради бога, приятель, подождите меня.

Эллери Квин».

Фиц усмехнулся и вышел. По дороге к ступенькам террасы он увидел через окно длинноногого литератора в широких брюках и желтой спортивной рубашке. Джентльмен казался поглощенным изучением рекламы зубной пасты в «Космополитен». Но, присмотревшись, Фиц понял, что он спит.

Вернувшись в административное здание, ирландец стал обыскивать коридор, пока не нашел дверь с табличкой, извещающей о местоположении мистера Хаггера.

Открыв дверь, он увидел комнату с тремя большими письменными столами, за которыми три красивые молодые женщины полировали свои ногти, и мужчину, нервно листавшего пачку бумаг, озаглавленную «Эпизод А».

— Да? — осведомилась одна из женщин, не поднимая взгляда, но Фиц открыл дверь с надписью «Личный кабинет» и, не тратя время на разговоры, вошел во владения мистера Хаггера.

За обитым воловьей кожей письменным столом восседал, словно на троне, молодой человек с редкими волосами и благожелательным выражением круглого лица. Помещение, ковер, стол, портьеры, книжные полки и objets d’art[26] были еще великолепнее, чем в комнате 25 сценарного флигеля. Более того, великолепен был сам мистер Хаггер, который, казалось, хотел, чтобы все вокруг знали, как он счастлив, а особенно побагровевший от гнева бородатый маньяк, размахивающий руками и скользивший взад-вперед по комнате, как яхта на воскресной прогулке.

— Если вы хотя бы на минуту успокоитесь, мистер Квин, — самым любезным тоном говорил мистер Хаггер, когда вошел Фиц.

— Будь я проклят, если успокоюсь! — завопил мистер Квин. — Я хочу знать только одно: почему я не могу видеть Бутчера?

— Я уже объяснил вам, мистер Квин. Мистер Бутчер очень своеобразный человек. Он сам выбирает время. Имейте терпение, мистер Квин. Никто вас не торопит...

— В этом-то и вся беда! — рявкнул мистер Квин. — Я хочу, чтобы меня торопили! Я хочу работать днем и ночью! Хочу слышать человеческий голос! Хочу разговаривать о погоде! Какого черта вы меня сюда вызвали?

— Прошу прощения... — начал Фиц.