Грозящая катастрофа, и как с ней бороться

О, как убийственно мы любим, как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей!
Давно ль, гордясь своей победой, ты говорил: она моя…
Год не прошел – спроси и сведай, что уцелело от нея?
Куда ланит девались розы, улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече, при первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи, и смех младенчески живой?
И что ж теперь? И где все это? И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето, был мимолетным гостем он!
Судьбы ужасным приговором твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором на жизнь ее она легла!
Жизнь отреченья, жизнь страданья! В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья…Но изменили и оне.
И на земле ей дико стало, очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала то, что в душе ее цвело.
И что ж от долгого мученья как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья, боль без отрады и без слез!
О, как убийственно мы любим, как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей!
Ф. И. Тютчев.

Я не знаю, может быть, есть ответ у современных нейрофизиологов или других специалистов, но у меня ответ остаётся всё тот же: «Тайна сия велика есть», хотя тема эта не обошла и Мудрецов (см. Монтескье «Персидские письма», Артур Шопенгауэр «Метафизика половой любви», «Основы морали», «Афоризмы житейской мудрости». Лучше слушать на скорости 1,25 или даже 1,5). Но я опять не об этом. Я хочу предложить рассмотреть вопрос о том, можно ли это называть любовью? Согласны? Тогда поехали.

Мы выяснили уже, что главный, незыблемый принцип Бога – безнасильственность, и если исходить из упомянутых уже слов апостола Иоанна Богослова о том, что «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём», то состояние, которое мы только что описали, не может исходить от Бога, поскольку сопряжено, как правило, с огромными страданиями, вплоть до категорически не признаваемого Богом действия – самоубийства. Ведь Бог же не провокатор. Несомненно, тут снова происки Ряженого усматриваются. Он, мерзавец, не только трон захватил, но и имя присвоил, и теперь ликует до бесноватости. Вот так он сумел людей заморочить. На самом деле это чувство, которое мы называем любовью, в конкретной описанной ситуации должно называться по-другому, а именно – страсть.