Грозная Русь против «смердяковщины»

Я не пишу историю Ливонской войны. А потому достаточно сказать, что Псков стал волнорезом, о который разбилась удача Батория. Планы поделить со шведами весь север России рухнули, и в конце концов дело кончилось переговорами, а там и миром, по которому Россия уходила из Ливонии, не сохранив ничего, но, по крайней мере, почти ничего и не потеряв. Причем, уже не имея шансов на военную победу, Иван в итоге переиграл Батория политически, под самый конец выбив из-под ног трансильванца его главную опору – Рим.

Если совсем коротко, то Истомка Шевригин, «молодой сын боярский великого ума, о двудесяти и семи молвях», тайно, выдавая себя то за поляка, то за немца, то за датчанина, то за венгра, то за дворянина, то за купца, то за ландскнехта, совсем один прорвался (сумев в Праге повидаться аж с кайзером и произвести на него впечатление) в Италию, где получил аудиенцию у папы. И больше того, убедил («своими словесы от царева лица») его, что Россия в составе Антиосманской Лиги для Рима лучше, чем Россия, до упора воюющая с Польшей и отнимающая у Лиги силы. Интересный, видимо, парень был этот Истомка, и жаль, что нигде ничего больше о нем найти не удалось.

А папа Григорий отреагировал, и как ни упирался Баторий, с тем фактом, что деньги на дальнейшую войну европейские банки начали морозить, поделать ничего не мог. А сейм и так не выделял. Так что замирились. Вскоре же у Польши начались терки со шведами, а затем Империя схватилась с турками, и выигранное время окупилось сполна. И Риму ничего не досталось. Шведам же, взявшим все, что хотели, плюс Иван-город, Ям и Копорье, Иван, напротив, «мира по их воле» не дал, хотя они, оставшись без союзника, и просили. Только перемирие на три года.

Вот и был конец.

В 1583 году, когда Великая война наконец завершилась, Ивану стукнул полтинник. Возраст немалый: прадед прожил всего 47 лет, отец – 53, Годунов столько же, Михаил Романов года не дотянул до полувека, Тишайший отошел в 47, а Петр Алексеевич, уж на что могуч был, дожил до пятидесяти трех. Как и Грозный, которому – как, впрочем, и Великому – с учетом ежедневного стресса на полный износ год можно было считать за три. Если не больше. Так что, в общем, не так уж важно, отравили его, в конце концов, спустя 2,5 лета или нет. Лично я не исключаю, но какая разница? Человек прожил жизнь. А как прожил, это уж решать нам, в меру своего разумения – и очень желательно, чтобы именно своего…

Глава XV. Ложь бескрайняя

Вроде бы все.

Ан нет.

Узнать мало. Нужно еще и понять. Не опасаясь повторить уже сказанное. В конце концов, повторение – мать учения. Да и еще не досказано слишком многое.

Например, все тот же вопрос с «убиением наследника», о котором я по ходу изложения не раз указывал, что все это ложь и провокация. Ибо нет никаких причин верить мне просто так, на слово. Нужно подробнее. Тем паче что относительно недавно Иоанн, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, сведя все известные факты воедино, в капитальном труде «Самодержавие Духа» окончательно доказал, что в версии «сыноубийства» нет и намека на хотя бы частицу правды.

Документов немного, и все они однозначны.

«…Преставися царевич Иоанн Иоаннович», – гласит Московский летописец за 7090 (1581) год. «…В 12 час нощи лета 7090 ноября в 17 день… преставление царевича Иоанна Иоанновича», – уточняет Пискаревский летописец. «Того же (7090) году преставися царевич Иоанн Иоаннович на утрени в Слободе…» – дополняет четвертая Новгородская летопись. «…Не стало царевича Иоанна Иоанновича», – а это уже летопись Морозовская. И на этом все.

Точка.