Грозная туча

— Да, она! — кивнул Этьен. — Вы полежите, отец! — продолжал он. — А я присяду возле вас и расскажу, как мадемуазель Аннет нашла меня в каморке.

— Рассказывай, рассказывай!.. — поторопил его больной.

— Я расскажу все по порядку! — сказал весело молодой человек. — Но только с одним условием: чтобы вы лежали спокойно и не волновались.

Старик Санси притих, словно послушный ребенок, ожидающий сказки, все остальные вышли. И Этьен начал рассказывать отцу, как Анюта нашла его в Дмитрове, и затем рассказал вкратце свою жизнь, стараясь излагать по возможности непринужденнее и веселее, чтобы не слишком волновать больного.

— Теперь постарайтесь заснуть, — сказал он, подавая старику успокоительное лекарство, оставленное ему заботливой и предусмотрительной Анютой.

— А ты тут ляжешь? — спросил Санси.

— Да, я тоже прилягу. Вот на этом диване. Засыпая, старик все поглядывал — тут ли сын.

Наконец, лекарство произвело свое действие, и он заснул.

Глава XXV

 тот день, когда Наполеон выступил из Москвы (7 октября), наш партизан Давыдов получил известие о том, что большой французский транспорт под прикрытием трех полков двигается из Москвы в Вязьму. Узнав при этом, что два конных полка неприятеля пребывают в весьма плохом состоянии, он решился напасть на этот транспорт, хотя прикрытие его было гораздо многочисленнее его отряда. С этой целью он расположил своих партизан между Вязьмой и Смоленском и, разделив их на три части, стремительно напал на врага с разных сторон. Транспорт был отбит. Оказалось, что везли полное обмундирование на один из вестфальских полков. При этом были убиты партизанами 375 человек, взяты в плен 500 человек, отбиты 40 больших фур с сухарями, овсом, одеждой и 140 пар волов. При транспорте отправлены были 60 человек пленных русских, большая часть которых сразу присоединилась к партизанам, воспользовавшись вооружением убитых и плененных французов.

В это время неприятельская армия, обремененная фурами и всевозможными экипажами, битком набитыми кладью, с навьюченными донельзя лошадьми и полными ранцами солдат, имела вид кочевников, переселяющихся со своими пожитками. Впереди шел корпус вице-короля (пасынка Наполеона, принца Евгения Богарне) и составлял авангард армии. Легкие кавалерийские бригады двигались по сторонам всех войск, прикрывая их с флангов. Им было дано приказание жечь все селения, оставляемые ими по пути.

На всяком мосту, всюду, где приходилось проходить потеснее, войска слишком скучивались и движение замедлялось, тогда как и без того шли весьма медленно — из-за тяжелой ноши пехоты и громадных вьюков кавалерии. Тяжелые орудия, двигавшиеся в четыре ряда по дороге, тоже изрядно мешали движению, преграждая путь экипажам, в которых ехали семейства офицеров и множество иностранцев, поспешивших оставить Москву вместе с войсками Наполеона. Беспорядочность и неправильность остановок утомляли солдат более, чем быстрое движение с короткими, но правильными отдыхами.

Известие о том, что Наполеон ушел из Москвы, сильно обрадовало Кутузова. Но он не сразу поверил этому.

— Расскажи, мой друг, — сказал он офицеру, привезшему ему эту весть, — неужто в самом деле Наполеон оставил Москву и отступает? Говори скорее. Не томи мое сердце: оно дрожит…

Когда ему было рассказано самым обстоятельным образом о том, как французские войска выступили и как сам Наполеон ушел со своей гвардией, фельдмаршал зарыдал и, обратясь к образу Спасителя, принялся молиться:

— Боже, Создатель мой! Наконец Ты внял молитвам нашим! С сей минуты Россия спасена!

Желая обойти русскую армию слева, Наполеон направил свои войска по старой Калужской дороге. Чтобы скрыть план своего движения, он старался вновь завести с Кутузовым мирные переговоры, прося его придать войне более гуманный характер и сохранять тем города и селения от погрома…

Кутузов отвечал Наполеону, что он переслал письмо своему императору, а сам позволит только себе повторить истину: «Трудно, хотя бы кто и желал, удержать народ, раздраженный всем совершающимся в его глазах, народ, уже двести лет не подвергавшийся неприятельскому нашествию, готовый жертвовать собой за отечество и неспособный обсуждать, что принято или отвергается в обыкновенных войнах. Касательно вверенных мне армий, льщу себя надеждой, что все признают в образе их действий правила, свойственные народу храброму, честному, великодушному! Я никогда не знал иных правил в продолжение моей долговременной службы и могу сказать, что неприятели, с которыми я сражался, всегда отдавали мне в этом отношении справедливость».

Стараясь выиграть время переговорами, Наполеон двигался далее и так скрытно, что, не будь наших партизан, ему бы удалось обойти нашу армию. Но Кутузов получил от генерала Дорохова уведомление, что восемь тысяч французских войск появились у селения Фоминского, за которыми, вероятно, последует вскоре и вся армия. Кутузов, призвав к себе Ермолова, объявил ему о своем желании, чтобы Фоминское было немедленно занято нашими войсками, и прибавил: