Грозная туча

Первый раз войска проходили молча мимо своего любимого полководца, не приветствуя его обычным «ура!».

Он вполне понимал их справедливое негодование, болел сам душой о Москве, но стоял твердо на своем решении не защищать ее.

Глава XVII

огретый несколькими глотками вина, Этьен ожил и тревожно следил за огоньком в фонаре монаха; он ждал с нетерпением, когда Тучкова снова подойдет к нему. Становилось все холоднее и холоднее, и лихорадка его усиливалась от ночной сырости. Стоны и вздохи раненых и умирающих мучительно отзывались у него в сердце. Он собрался с силами, прополз несколько шагов, снял плащ с одного из убитых и завернулся в него с головой, чтобы не видеть и не слышать всех мучений его окружающих. Он пролежал так с полчаса, все еще надеясь, что Тучкова вернется и расскажет ему о его отце. Но минута проходила за минутой, время тянулось бесконечно, как это обыкновенно кажется тем, кто страдает или ждет чего-то с мучительным нетерпением. Он, наконец, сдернул плащ с головы и, к своему отчаянию, не увидел более ни фонаря, ни стройной фигуры Тучковой: всюду была непроглядная тьма. Шел мелкий холодный дождь, и сквозь него едва мерцали вдали огоньки в русском лагере. По топоту коней и отрывочным звукам команды он понял, что конница готовится к выступлению.

Тщетно осматривался Этьен вокруг. Его путеводная звездочка исчезла. Ему стало невыносимо грустно, он опустил голову на грудь и замер в тупом отчаянии. Вдруг слева от него послышался гул тронувшейся с места артиллерии. Обычные, знакомые звуки, но при расстроенных его нервах грохот этот показался ему чем-то диким, зловещим; он приподнялся, опершись на локоть, и стал прислушиваться, не давая себе отчета в том, отступают ли русские или двигаются вперед его соотечественники. Гул орудий становился все явственнее, и вдруг Этьен, к своему ужасу, понял, что артиллерия двигается в его сторону.

Собрав последние силы, он пополз к оставленной батарее, чтобы спастись у ее укреплений от страшной, неминуемой смерти, двигавшейся на него с этим ужасным грохотом и со скрипом цепей. Ему не удалось, однако, доползти до укрепления, силы изменили ему, и он упал замертво на тело одного из убитых. Он очнулся от близкого топота коней, открыл глаза и к своему удивлению, увидел, что солнечный свет сменил уже ночную тьму, и к нему подъезжает передовой отряд французского авангарда. Товарищи его проезжали так близко, что он мог разглядеть лица их, и, приподнявшись насколько мог выше, стал просить о помощи, но слабый голос его терялся в топоте лошадей и бряцанье оружия, и никто не обратил на него внимания.

Вот проезжает Ксавье и с обычной своей хвастливостью указывает на укрепление, видно, похваляется своими подвигами. Его товарищи смеются, но повернули головы в указанную им сторону… Терять времени нельзя, Этьен поднимается и отчаянно призывает своих.

Его услышали. Несколько солдат из его взвода выдвигаются из строя, чтобы приблизиться к нему, но в эту минуту полковник командует: «Рысью!», и все проносятся мимо, словно в каком-то сновидении. Этьен, потеряв всякую надежду на спасение, падает в изнеможении на землю.

Много, много проходит мимо него войск. Все они двигаются по дороге к Москве, а он должен умереть тут!.. Неужто не подберут раненых? Куда это все они торопятся?

Во рту у него пересохло, жажда начинает снова мучить его, он вспоминает о фляжке. Несколько глотков вина подкрепляют и успокаивают его.

Вот снова показываются всадники. Это его начальник генерал Себастиани едет со своим штабом. Он тихо двигается, указывая окружающим то в одну, то в другую сторону. Видно, толкует с ними о бывшем деле. Этьен лежит неподвижно, он не хочет даром терять силы и старается еще проглотить несколько капель вина, оставшихся в его фляжке.

Но вот Себастиани останавливается в нескольких шагах от него и, протянув руку, указывает на укрепление.

«Разве еще раз попытать счастья?»

Этьен снова приподнимается и зовет, но с его запекшихся губ слетает лишь стон.

— Много полегло тут наших! — говорит Себастиани. — Дрались они, как львы! Жаль молодцов!

— Неужели не подберут раненых? — спрашивает молодой адъютант.

— Оставлен для этого маршал Жюно, — отвечает ему кто-то. — Уже по его распоряжению начали подбирать их. Лазареты для них устроены в монастыре и в ближайших деревнях. Но раненых тут такая масса, что, вероятно, многие умрут прежде, чем их успеют поднять.

— Помогите! — простонал Этьен, которому вино придало немного силы.

— Слышите, кто-то просит о помощи? — спросил молодой адъютант.

— Тут не один, кому нужна скорая помощь! Война этим и ужасна!

В это время к Себастиани подскакал генерал Росетти и быстро доложил:

— Его величество король Неаполитанский велел двигаться вам как можно скорее. Император приказал во что бы то ни стало вытеснить русских из Можайска и устроить там главную квартиру.

Себастиани сурово глянул на Росетти и отвечал как-то нехотя:

— Я уже отдал приказание своим идти быстрее.