Грозные годы

Пулеметчик Загора, который был о себе очень высокого мнения, воспринял это решение как самое умное и с готовностью произнес:

— Ладно. Я ему обо всем сообщу. Попробую сделать это хитро. Разговор нужно начать умело, тонко, нельзя сразу бухнуть: тебе, мол, надо сбрить усы. Ну, я пошел!

Сопровождаемый подбадривающими взглядами, он двинулся к домику под горой, возле которого, он знал, находился в это время взводный.

Чутурило в то утро действительно был там. Он возился с патронташами, время от времени бросая взгляд на партизан и пытаясь понять, что бы там такое могло быть, из-за чего они так громко спорят... Но это не настолько его интересовало, чтобы идти к ним и спрашивать, что случилось. Он собирался пойти к парикмахеру Заморану и попросить у него бритву. Взводный всегда брился сам. Единственный раз, после освобождения одного города, он доверился местному парикмахеру, и тот нечаянно отхватил ему уголок левого уса, нарушив симметрию. С тех пор Чутурило никому больше не доверял брить себя.

По какой-то непонятной причине в это утро он был в очень хорошем настроении. Через два-три дня партизанские отряды должны были освободить близлежащий город, и он уже мечтал о том, как встретит там какую-нибудь славную девушку, которой тут же понравятся его усы, и она в первую же встречу скажет ему об этом. Так уже случалось прежде. Познакомятся, например, они, найдут укромное местечко, и она в порыве нежности умильно прощебечет:

— Какие у тебя усы! Так приятно щекочут! А какие красивые...

После таких слов его охватывало чувство гордости. Ему хотелось обнять весь мир. Он весело шагал в расположение своего отряда, не пропуская ни одной уцелевшей витрины, чтобы не посмотреться в стекло и не полюбоваться своими роскошными усами.

Вот и теперь он надеялся пережить несколько таких приятных приключений, чтобы сохранить о них воспоминания на всю жизнь. Кроме того, в этот раз он хотел купить себе принадлежности для бритья, чтобы больше не мучиться с бритвой парикмахера, такой тупой, что эта процедура всегда превращалась для него в пытку.

Мечтал он и о расческе, и о новой щеточке, и о зеркальце...

Погруженный в свои мысли, Чутурило и не заметил, как к нему подошел пулеметчик Загора и поздоровался.

— Эх, какая жара, братец! — заговорил пулеметчик после паузы. — Так и хочется все снять с себя и даже под мышками сбрить.

Взводный равнодушно посмотрел на него и пригласил сесть.

Загора присел, вытащил из кармана грязную тряпицу и начал вытирать ею лицо. При этом он отдувался и как-то особенно яростно чесался.

— Что это с тобой? — опять посмотрел на него взводный. — Температура, что ли?

— Ей-богу, температура, — выдохнул Загора и тут нее продолжил: — От такой жары с ума сойти можно. Сегодня же остригусь и обреюсь наголо. Волосы при такой жаре больше всего мешают человеку. Завелась там вошь проклятая, а когда так припекает, мочи нет от нее! Эх, смотрю я на тебя... и как тебе не надоест носить эти усы?

— Мои усы? — вздрогнул взводный.

— Да, братец, твои усы. Что с того, что они у тебя под носом? Не сегодня завтра и в них вошь заведется, что же в этом хорошего?

Если бы взводный Чутурило сразу понял, куда клонит пулеметчик, он, вероятно, тут же прогнал бы его. Но так как Чутурило даже и вообразить такого не мог, он только нахмурился и холодно ответил Загоре:

— Ты мои усы оставь, их я ношу, а не ты.

— Конечно, ты их носишь, — подхватил Загора, яростно почесываясь, — только я смысла не понимаю. В таких условиях вообще противно иметь заросли, тем более под носом. Просто ужас! Заползет, например, поганая вошь и превратит их в настоящий зоопарк. А там, глядишь, гниды появятся — и вот растет погибель человеку. И где — под самым твоим носом!

Эти слова Загора повторил дважды и опять стал чесаться.

Взводный Чутурило помрачнел:

— Мои усы оставь в покое! Поговори лучше с Теодосием.

— А почему с ним? Разве все дело в том, что его усы неухоженные, а твои ухоженные? По моему мнению, тут никакой разницы нет. Повар находится в более выгодном по сравнению с тобой положении. Он свои усы раз десять в день в суп обмакнет, а в таких мокрых да жирных усах вошь не выживет. А у тебя, ей-богу, чистота, порядок, ну просто как специально для ее размножения. Одним словом, держишь инкубатор под носом.

— Слушай, ты, — проговорил взводный, и глаза его засверкали, — если ты еще хоть раз сравнишь мои усы с зоопарком или с каким-то там инкубатором, я с тобой шутить не буду! Ты зачем сюда пришел, а?

Пулеметчик Загора только небрежно отмахнулся и продолжал: