Грозные годы

Однажды, а именно в то самое утро, когда взводный Чутурило, наверное, в последний раз спокойно расчесывал свои усы, из штаба пришел неприятный приказ. В нем говорилось, что на освобожденной территории вспыхнула эпидемия сыпного тифа. В связи с этим предписывалось провести соответствующие мероприятия, чтобы предотвратить распространение этой болезни хотя бы в партизанских отрядах. В этом приказе было сказано: армию очистить от вшей, всю одежду прокипятить, а в конце — и это было именно то, что могло вызвать зловещие последствия, — говорилось о том, что солдаты должны сбрить все волосы с головы и тела.

Казимир, командир отряда, в котором служил взводный Чутурило, так же, как и командиры других отрядов, поспешил выполнить приказ. Он вызвал отрядного парикмахера Заморана и приказал ему:

— Хорошенько наточи бритву и не жалей мыла! К вечеру головы бойцов должны быть гладкими как колено! Все покрытые волосами участки тела тоже должны быть побриты. Если у кого-нибудь останется хоть одна волосинка, пеняй на себя. Все ясно?

Парикмахер Заморан, всегда веселый и говорливый парень, при этих словах командира вдруг смущенно заморгал.

— Да, да, — невнятно забормотал он, — но... я... да...

— Что такое? — спросил командир. — Тебе что, непонятно, что ли?

— Да нет... мне все понятно, только я хотел спросить, относится ли это и к усам?

— Что ты сказал?

— Касается ли ваш приказ усов?

Командир Казимир посмотрел на своего парикмахера как на чудо, а затем угрожающе двинулся на него:

— Ты что мне глупости бормочешь? Под дурачка работаешь? Я тебе что, по-немецки или по-французски говорю? Тебе недостаточно один раз сказать? В приказе ясно написано — обрить все волосатые части тела! Все волосы, понимаешь? Разве усы — это что-нибудь другое?

Заморан испуганно вытянулся.

— Это я знаю, — пролепетал он. — Но вы забыли об усах взводного Чутурило! Что мне с ними делать?

— Что с ними делать?! — загремел командир. — Сбрить! Пусть поживет без этого палисадника под носом! У меня эти его усы уже в печенках сидят! Еще немного — и нас усатым отрядом прозовут! Побреешь его первым, ясно?

— Трудно будет это сделать... — начал было опять Заморан.

Но командир, сверкнув глазами, указал ему на дверь:

— Ни слова больше! Бритву в руки — и за дело!

Заморан не стал больше искушать судьбу и быстренько вышел из дома. На улице он остановился, испуганно озираясь. Он понял, что с этого момента в истории отряда начинается нечто такое, что может иметь весьма серьезные последствия. С тяжелым сердцем он решил зайти к повару Теодосию, чтобы хотя бы с ним поделиться своими грустными мыслями.

В то утро под дощатым навесом, где над котлами уже поднимался пар, повар Теодосий сдирал шкуру с козла. Он настолько увлекся своим делом, что ничего не видел вокруг. Повар задумал сварить для партизан хорошую похлебку. Но когда Теодосий заметил Заморана, такого поникшего и мрачного, выходящего из штаба отряда, он и сам испугался. «Вот, черт возьми, — подумал он, — наверное, приключилось что-то неладное». А когда Заморан медленно вошел под навес и упал как мешок на скамейку, повар ощутил, как у него самого даже засосало под ложечкой от смутного предчувствия.

— Что с тобой? — спросил Теодосий. — Что это ты так раскис?

Заморан только тяжело вздохнул и мрачно изрек:

— Катастрофа.

— Что ты сказал?

— Катастрофа, говорю... Вот что!

Услышав это слово, повар Теодосий выпучил глаза и застыл как памятник.

— Да о чем ты говоришь-то? Что случилось?

— Случилось, — проговорил парикмахер. — Ты что, о приказе не слыхал? Там все написано.

— Да что там написано, господи ты боже мой?! — воскликнул повар. — Уж не собрались ли они нас оскопить?

— Оскопить-то пока нет, а вот побрить — да. Побрить всех наголо, вот ты и подумай...

— Побрить, говоришь? Ха-ха! — прыснул повар. — Э, тоже нашел отчего печалиться! Стрижка и бритье, братец мой, первое правило гигиены. И нам нужно побриться, а ты как думал!

— А усы?

— Что усы? Неужели и усы приказали сбрить?

— Ну да, в этом-то вся беда! Дело, понимаешь, не в твоих усах, ты свои можешь сбрить, когда хочешь; они тебе вообще ни к чему. А что мы будем делать с теми усами, ты мне скажи? Попробуй их сбрить! Знаешь, что может получиться?!

— Да с какими теми усами-то?

— Да с усами взводного Чутурило. Что с ними делать, я спрашиваю? Ты думаешь, что я смогу просто так подойти к нему с наточенной бритвой и сказать: садись, братец! Пожалуйста, пожалуйста! Ну-ка скажи, что случится после этого?

— Ай-ай-ай, — вдруг забеспокоился и повар Теодосий. — Да неужели, черт возьми, и эти усы велели сбрить? Что они, с ума сошли?

— Сошли или не сошли, решение принято. Командир приказал побрить Чутурило первым. Не быть мне живому!

— Это действительно катастрофа! — загремел повар и как подкошенный рухнул на стул.

Они еще долго говорили о тех муках и неприятностях, которые могли случиться из-за этих усов, и в конце концов решили, что с таким делом никак нельзя торопиться.

— Он выхватит пистолет и будет стрелять, это точно, — сказал Теодосий.

— И в меня в первого! — ужаснулся Заморан.