Грозные годы

Когда рассвело, к колонне батальона Гавроша подошли трое парней в солдатских шинелях, опанках и штанах из домотканого сукна. Гаврошу было достаточно одного взгляда, чтобы понять, в чем дело.

— Что, с нами хотите, ребята? — спросил он.

— Да вас и так, наверное, много, — смутившись, сказал один из парней, шея которого была обмотана старым платком.

— А разве вы мусульман принимаете? — спросил другой.

— Мы всех принимаем... Для нас национальность или вероисповедание роли не играет. Главное, чтобы люди разделяли наши убеждения и хотели бороться за свободу, — сказал Лека.

— Ну что ж, тогда мы догоним вас, — решил тот, что был с платком на шее.

— А что мешает вам сейчас присоединиться к нам? — спросил Гаврош.

— Не можем же мы вот так — с пустыми руками! — сказал самый младший.

Гаврош бросил на них одобрительный взгляд, потом значительно проговорил:

— Вообще-то молодежь должна добиваться права вступить в наши ряды. Наша бригада — будущее Югославии, и за это будущее отвечаем мы все!

— Верно, Гаврош! Бригада наша особая... — улыбнувшись, подхватил Лека.

Комиссар Рита слушала этот разговор, сдержанно посмеиваясь. Таких просьб о вступлении в Первую пролетарскую бригаду было немало, но в основном в ее ряды вступали те, с кем хорошо поработали местные комитеты Союза коммунистической молодежи Югославии или организации КПЮ. Дело осложнялось тем, что, когда Первая пролетарская бригада пришла в Восточную Боснию, там действовали многочисленные эмиссары Дражи Михайловича и Милана Недича, которые на все лады расхваливали своих главарей и призывали местное население вступить под их знамена, одновременно запугивая людей тем, что, если они откажутся сделать это, немцы, когда нагрянут сюда, учинят расправу над теми, чьи родственники ушли в партизаны.

Об этом и доложил Верховному главнокомандующему в специальном донесении Бранко Спасич, посланный Светозаром Вукмановичем в Восточную Боснию в целях разведки.

— Многие колеблющиеся поддались этой пропаганде четников, — докладывал Спасич.

— Общую оценку давать пока еще рано, — перебил его Тито. — Меня интересуют конкретные события.

— Нами приняты меры, чтобы нейтрализовать эту пропаганду и воспрепятствовать ослаблению партизанских сил, — сказал Спасич.

— И каковы результаты?

— Кое-чего мы уже добились, но четники действуют все активнее, и опасность сохраняется. Нам удалось схватить нескольких агентов Недича...

— И много их здесь, этих «агитаторов»? — спросил Тито.

— Довольно много, и при этом они ловко маскируются: ходят по деревням под видом торговцев, старьевщиков или беженцев.

Тито внимательно выслушал сообщение Бранко Спасича, задал ему несколько вопросов и в заключение сказал:

— Итак, наша бригада как раз вовремя вступает на территорию Восточной Боснии. Сейчас нужно как можно быстрее обезвредить этих агентов и «агитаторов». Необходимо разъяснять народу цели нашей борьбы, надо, чтобы люди знали правду о Первой пролетарской...

Батальоны между тем продвигались все дальше вперед. Каждую минуту можно было ждать встречи с противником, нередко приходилось прямо с ходу разворачиваться и вступать в бой. Большую помощь бригаде оказывали местные партизанские отряды. Труднее приходилось партизанам как раз там, где таких отрядов не было, как это случилось в какой-то маленькой деревушке.

В этой деревушке, где насчитывалось всего десятка два ветхих, почерневших от времени домишек, было решено остановиться на ночлег. Взвод Леки, выделенный в охранение, расположился на невысоком холме за деревней, откуда хорошо просматривались окрестности. Партизаны устали и продрогли, а тут еще, как назло, подул холодный ветер и началась метель. Когда батальон разместился в домах, из штаба во взвод прибыл связной с приказом присоединиться к своей роте, оставив на холме двух наблюдателей. Лека назначил наблюдателями Гавроша и Шилю, приказал им оставаться на холме до наступления темноты. В этот момент к Леке подошла Хайка.

— Я бы хотела остаться с ними, можно? — попросила она.

— Ты возвратишься вместе со взводом, — ответил Лека.

— Мне казалось, что я имею право...

— Пойми... — уже мягче сказал Лека, — тебе лучше пойти с нами.

— Если бы я выбирала, где лучше, я бы вообще не стала вступать в отряд! — ответила она.

— Ты пойдешь со взводом! — решительно отрезал Лека.

Глаза девушки блеснули.

— Слушаюсь, товарищ командир взвода! — встала она по стойке «смирно».

Гаврош молчал, он не был согласен с Хайкой, и ему даже был неприятен этот разговор.

У Хайки на щеках блеснули слезы.

Когда взвод стал спускаться с холма, несколько снарядов разорвалось вдали...

Гаврош и Шиля укрылись от метели под старой раскидистой елью на вершине холма, откуда хорошо было вести наблюдение.

С наступлением ночи метель утихла, но мороз стал крепче. Гаврош и Шиля совсем окоченели. Чтобы не замерзнуть, они решили оставить свой наблюдательный пункт и спуститься в деревню.

— Мороз — аж зубы стучат! — бормотал по пути Шиля. — Сейчас бы поближе к огоньку да чего-нибудь пожевать, а то у меня уже живот подвело.