Грозные годы

— Сколько партизан вы захватили в плен, майор? — спросил он у артиллериста, когда они сидели за столом.

— Ни одного... Впрочем, наш дивизион находится в относительном отдалении от района боевых действий...

— Местонахождение бригады в данный момент неизвестно, стало быть, она в любой момент может нагрянуть и сюда! — усмехнулся генерал Бадер.

— По правде говоря, господин генерал, я бы не удивился...

— Ну а где, по вашему мнению, может сейчас находиться бригада? — спросил Бадер. — Странно, мы все время говорим: «бригада», а ведь по численному составу она лишь немногим превосходит наш батальон.

Майор-артиллерист оказался в затруднительном положении. Он не привык общаться со столь высоким начальством и сейчас боялся высказать свое истинное мнение на этот счет. Ведь штабные судят о противнике только по картам да по сухим донесениям и радиограммам и часто не могут оценить реальную силу и опасность противника. Они знают только одно слова — «уничтожить», между тем здесь, в холодных, неприветливых горах, все выглядит далеко не так, как это представляется там, в теплом штабе.

Бадер, забыв о своем вопросе, опустил голову. Веки у него отяжелели. После обильной трапезы с несколькими рюмками шнапса его сильно клонило в сон.

— Если бы не такая холодная зима, все, возможно, было бы по-другому, — заметил Генрихс.

— Да, партизанам она на руку, — поддержал его Турнер.

Бадер поднял голову:

— Мы же в тысячу раз лучше оснащены, на нас работает вся Европа! Зима скорее на руку нам, чем партизанам!

— Все дело в поддержке народа, — проговорил Генрихс.

— Да, бригада, несомненно, пользуется самой широкой поддержкой населения, — с серьезным видом кивнул сутулый майор.

— Просто вы все стараетесь оправдать собственное бессилие! — раздраженно бросил Бадер.

Через некоторое время он встал из-за стола и прошел в соседнюю комнату немного отдохнуть.

Майор приказал артиллеристам прекратить огонь.

Пока Бадер отдыхал, на его имя принесли несколько радиограмм. Турнер не стал беспокоить генерала Бадера и только через два часа осторожно постучал к нему.

— Господин генерал, прошу прощения, что я вас разбудил, но наши подразделения, действующие против партизанской бригады, просят поддержки артиллерии!

— Пусть артиллеристы действуют, — надевая сапоги, мрачно бросил Бадер.

В соседней комнате на столе его ждали радиограммы. В первой сообщалось:

«Наши 342-я и 718-я пехотные дивизии и части 2-го и 3-го домобранских корпусов общей численностью до тридцати пяти тысяч человек при поддержке четырех эскадрилий бомбардировщиков начали операцию по уничтожению партизанских банд в районе Сараево, Вишеград, Зворник, Тузла, Вареш. Наши войска сильно потеснили партизан и овладели основными коммуникациями, однако части партизан удалось прорвать кольцо окружения и уйти в горы. В этих боях противник понес значительные потери: около четырехсот убитыми и двухсот пятидесяти ранеными. Пленных нет».

— Ложь! — закричал Бадер, швыряя радиограмму на стол. — Партизанская бригада насчитывает около тысячи человек, а из донесений следует, что со дня ее формирования по сегодняшний день убито уже около двух тысяч партизан! Как прикажете это понимать? — спросил он, обращаясь к Турнеру.

— Да, здесь есть какая-то неувязка. И главное, партизанская бригада продолжает действовать! — ответил тот.

— Они нам нахально подсовывают заведомо ложную информацию! — покраснев от ярости, рявкнул Бадер и схватил другую радиограмму. В ней говорилось:

«Четническое командование в Восточной Боснии и Герцеговине после переговоров с нашим и итальянским командованием в Вишеграде отдало приказ своим гарнизонам в Восточной Боснии обеспечить нашим частям свободное продвижение во всех направлениях, а также сбор информации о партизанах, действующих в этом районе».

— Вот этому я больше верю, хотя четники — самый настоящий сброд, может быть, даже похуже домобранов.

— Наверняка! — подтвердил Турнер.

В третьей радиограмме Бадер прочитал: