Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

Вот на востоке появилось бледное пятнышко. Пятнышко быстро росло, и серая пелена вокруг него все светлела и светлела. Точно рукой неведомого художника, рисующего рассвет и ищущего нужные ему тона на полотне, к этому светлому фону вдруг стали прибавляться желтые, синие, зеленые и фиолетовые краски, потом все эти краски вдруг стали окрашиваться оранжевым тоном, и весь восток запылал огнем.

Из воды выглянул краешек солнца. Краешек этот был холоден и спокоен по сравнению с той огненной бурей, которая уже простиралась с полнеба вокруг. Солнце будто обозревало воду и землю, раздумывало, стоит ли и сегодня всходить и согревать эти бесконечные просторы. И, словно убедившись, что природа прекрасна, что своим появлением оно пробудит людей к жизни и оживут эти дремотные просторы, - стало подниматься над горизонтом.

Киров посмотрел на часы: восход продолжался три минуты двадцать семь секунд. Солнечная дорога шла через весь Каспий и обрывалась на берегу новой бухтинской земли. Он подошел к самому берегу, где громоздились каменные глыбы для плотины, сел на камень, закурил.

- Нет, вольнонаемные никак не годятся для несения охраны промыслов. Никак! - сказал он вслух и прошелся по берегу. - Вольнонаемные, вольно-наемные, наемные-вольные, - он словно слагал стихи, - и охрана государственного добра… Нелепица!

Он все ходил по берегу, курил, смотрел на горловину Ковша, с двух сторон сжимаемого каменным заграждением, ходил по лесам возводимых на дамбе трех буровых вышек, возвращался, долгим взглядом окидывал появившиеся дымки на горизонте. Что он предложит взамен вольнонаемных?

«Мобилизация коммунистов в охрану? Чистка полка и добор? Передача охраны самим рабочим?»

Он бросил плащ на землю и стал раздеваться.

Позади раздался возглас Тиграна; он бежал по топкой части бухты.

Киров помахал ему рукой и окунулся в воду. Ему было хорошо. Он любил море, солнце и эту тишину, им первым нарушаемую.

- Давай, Тигран! Вода теплая. Может, в этом году больше не придется искупаться.

Тигран добежал до берега, черпнул воду рукой: вода была холодная.

- Не дело делаете, Сергей Мироныч. Разве так рано купаются? Уж сегодня попадет вам, вот скажу Марии Львовне.

- А ты не философствуй и не грози, сам большой! Раздевайся лучше! - И Киров исчез под водой.

Он долго плыл, обозревая дно морское, пугая сонных рыб… Когда же выплыл на поверхность - удивился исчезновению шофера. Но вот Тигран тоже показался из воды недалеко от него.

Киров рассмеялся, поняв, в чем дело.

- А говорил - вода холодная!

Они поплыли друг другу навстречу.

У Тиграна зуб на зуб не попадал - и от холода, и от испуга.

- Все-таки заставили искупаться. Что вы так долго пропадали?.. Полчаса пропадали!

Сергей Миронович поднял над головой заржавленный гаечный ключ.

- Вот этот ключ искал.

- На такой глубине? Ну, Сергей Мироныч, это совсем не дело.

- Дело не дело, а ключ нашел.

- Да чей это ключ?

- Откуда я знаю! Кто-нибудь да уронил. Может, с землесоса. Может, Фома Матвеич.

- Все шутите! В такой воде простудиться можно.

Они поплыли к берегу.

- А ключ этот, наверное, никому не понадобится. Он совсем проржавел. - Киров закинул ключ.

Уже одеваясь, Сергей Миронович спросил:

- Скажи, Тигран: вот если мы со всех промыслов уберем сторожей с их халупами, а взамен поставим военную охрану, красноармейцев, - будет здорово или нет?

- Красноармейцев на страже нефти? - Тигран задумался. - Будет здорово, Сергей Мироныч. Тогда ни один черт не подойдет к промыслам.

- Настоящего красноармейца, с настоящей сторожевой будкой!

Киров расчесывал волосы и смотрел на солнце. Солнце накалилось, и смотреть на него уже было больно.

- Вот и спать больше не хочется. А то так хотелось спать! - сказал Тигран, зевая.

Они пошли к автомашине, затерянной среди буровых вышек. В Шиховой деревне перекликались петухи. Где-то недалеко гудел буксир. Когда они вступили на «старую площадь», то из-за поворота показался бухтинский фаэтон.

Это Павел Николаевич Богомолов ехал на работу. За два часа до начала работы! Рядом с ним сидел мальчик Коля.

- Салам алейкум, йолдаш Киров! - Кучер придержал лошадей.

- Салам, салам! - Киров помахал ему рукой.

- Сергей Миронович? Вы уже здесь? - Богомолов приподнялся с сиденья.

- Доброе утро, Павел Николаевич! - Киров подошел к нему, поздоровался. - Когда, Павел Николаевич, кончаете плотину? Как вам помогает землесос?

Богомолов слез с фаэтона. Киров взял его под руку, и они направились в сторону Ковша.

3

В половине пятого фордик Кирова подъезжал к казармам караульного полка Азнефти.

Еще издали у штаба полка Сергей Миронович увидел горящие на солнце трубы духового оркестра и выстроившихся вдоль дороги бойцов.

Шофер улыбался.

- Ты видишь, Тигран?

- Вижу, Сергей Мироныч.

- Не меня ли они вздумали встречать с такой помпой?

- Обязательно вас.

Киров прикрылся газетой, и автомашина полным ходом пронеслась мимо почетного караула и оркестрантов, обдав их облаком пыли.

Оркестранты разбежались, расстроились ряды почетного караула. Лишь один капельмейстер с палочкой в руке в отчаянии стоял на дороге: это была девятая машина, проносящаяся мимо.