Читаем Грозный год - 1919-й. Огни в бухте полностью

Грозный год - 1919-й. Огни в бухте

На третий день от огромной деревни Куликовой остался один пепел. «Бегуны» в это время были уже далеко… Кондрат Безумец стал убеждать братию, что в огне заложена сила божья, и начал молиться огню. Разложит в лесу костер и молится до потери сознания. «Бегуны» тогда увидели, что старец совсем спятил с ума, и в глухую, темную ночь убежали от него; остался с ним только Федор Быкодоров. Старик звал Федора в далекую Индию, он в молодости еще слышал, что живут там огнепоклонники, но Федор больше не решился пуститься с ним в бега, и Кондрат Безумец бежал один. Добежал ли Кондрат?

Веру в огонь и Федор сохранил. Не раз после этого, уже став мирянином, Быкодоров пользовался огнем как грозной силой для сведения счетов со своими врагами. От его руки профессионального поджигателя не раз пылали дома, баржи, склады, леса. Ему все равно было, что поджигать, - лишь бы хорошо платили… Работая на бакинских промыслах, он во время забастовок осенью 1905 года поджег промысел миллионера Толмазова. Этот поджог им был совершен на деньги конкурента Толмазова, другого миллионера, после чего Быкодоров бежал в Персию.

Так сложилась его жизнь… Огни, огни, огни! Они проносились в его памяти, как вехи жизни.

Отогнав далекие воспоминания, Быкодоров снова смотрел на море, на дымки кораблей на горизонте… Потом он долго и внимательно наблюдал за засыпанной частью бухты, где с необыкновенной спешкой строился новый промысел, где тысячи людей работали в разных его концах и все побережье гремело от непрестанного гула… И там, дальше, за деревней Шихово, на карьерах ломали камень и стопудовые глыбы отвозили в вагонетках на пристань, погружали на плоскодонные киржимы, и маленькие прокопченные баркасы, обогнув Шихову косу, тянули их к бухтинским берегам, где эти глыбы шли на возведение мола и волнолома.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

27 декабря первым из Москвы приехал Серебровский. Кроме различного оборудования, моторов и инструмента для нефтепромыслов он привез из столицы два вагона готового платья. Это был новогодний подарок бухтинцам.

За три дня до приезда Серебровского была получена из Италии первая партия обуви, обмененная на нефтепродукты. И 31 декабря на бухтинском промысле производилось награждение обувью и одеждой лучших нефтяников и строителей бухты.

После раздачи наград, сообщив рабочим, что Сергей Миронович сегодня приезжает из Москвы, Серебровский пригласил всех на новогодний вечер и встречу с Кировым.

В конце южной части бухты, далеко от разведочных буровых и фонтанирующего «миллионера», на пустыре стоял большой барак. Это был на скорую руку сколоченный дом складского типа, где все эти четыре тяжелых месяца жили строительные рабочие, но теперь они уже успели перебраться во вновь отстроенные дома, и барак пустовал. Здесь, за неимением другого помещения, было решено устроить встречу Нового года.

За оборудование барака взялся Петрович. С ним пошло человек двадцать добровольцев.

Вскоре барак звенел от веселых криков, от звона пил, ударов топора: разбирали и ломали нары, выкидывали доски в настежь открытые окна.

На помощь Петровичу рабочие послали своих жен и дочерей, и, когда барак был очищен от всякого хлама, они принялись за обметание стен и потолка, за мытье полов, окон и дверей.

Барак прибрали. Пол был вымыт, покрыт соломенными дорожками. Окна блестели, на них висели кружевные занавески. Из промыслового комитета была принесена груда только что написанных новогодних плакатов; их развешивали на стенах. Плотники сколачивали из неоструганных досок на всю двадцатиметровую длину барака два длинных стола, из таких же досок - скамейки.

Петрович разошелся: «Гулять так гулять!» Он послал на завод «Ватан» монтеров, и вскоре те притащили заводскую иллюминацию на двести электрических лампочек, стали вывешивать ее на фасаде барака. Для внутреннего оформления барака были принесены сто метров кумача и всякая зелень, оставшаяся на соседнем Нобелевском промысле еще с октябрьских торжеств.