Грозный лес

В пожарном сарае офицер долго смотрел, скосив губы в брезгливую улыбку, на убитого. Носком сапога слегка ударил по голове, отвел в сторону закоченевшую руку с ключом.

— Задушен значит… Ты всех местных жителей знаешь?

— Как же. Живу в этих местах с детства.

— Колхозник?

— Что ж делать, господин офицер. Заставили, у меня с большевиками насчет колхоза свои счеты еще не сведены. Коли бы ноги целы были, я сейчас бы в вашу армию поступил.

— В нашу армию? — переспросил офицер, удивленно подняв брови.

— Так точно. Язык знаю, военное дело тоже, — ответил безногий, расправляя пушистые усы.

— Гнилая кровь! — с презрением перебил офицер.

Мельком взглянув на обгорелые тела, вышел из сарая. Остановился, задумался. Безногий почтительно стоял позади.

— Мужчины в селе есть?

— Несколько стариков осталось. Молодых в армию забрали, остальные разбежались.

— Нужно собрать всех жителей на открытое место, — приказал офицер. — Вон туда… на площадку.

Пока безногий посылал мальчишек по деревне собирать народ к часовне, офицер вернулся к отряду, выстроил всех в шеренгу, сообщил об убийстве старосты и объявил о принятом решении.

— Солдаты, мы находимся в дикой стране. Эти полулюди нарушили приказ. Мы должны быть беспощадны с побежденными. Нужно сломить всякую попытку сопротивляться. В этом богатом селе нам придется отдыхать три дня. Если мы не сумеем внушить страха к немецкому оружию, наши жизни будут в опасности.

К концу речи к строю подошел безногий. Внимательно вслушивался в отрывистые слова. До боли теребил усы.

Бабы с ребятами собирались в кучу. Торопились запоздавшие.

Настя огородами убежала к речке, поднялась на возвышенность. Здесь они сговорились с Ариной встретиться и условиться о дальнейшем.

Спортивная площадка у часовни, где собирались бабы, была отсюда хорошо видна. Настя заметила, как мелькнула и исчезла в толпе голубая кофта подруги.

Солдаты согнали всех собравшихся в один ряд. Напуганные бабы покорно ждали своей участи. Ревущих ребят успокаивали подзатыльниками. Офицер молча прошел вдоль всей линии.

— Переводчик! Ко мне! — крикнул он по-немецки.

Безногий стоял в другом конце ряда, недалеко от Арины. Необходимо было что-то быстро предпринять. Вихарев не ждал такой жестокой и быстрой расправы. Опоздает. Предупредить уже поздно, но попытаться надо. Как нарочно, Арина смотрела вдаль, не отрываясь от какой-то точки.

— Где переводчик? — снова услышал он окрик.

Широко переставляя костыли, побежал к офицеру.

— Переводи, — сказал фашист, выходя на средину.

Безногий откашлялся и начал громко переводить короткие реплики офицера.

— Господин офицер спрашивает, кто убил старосту. Он говорит, что сознавшиеся снимут вину с остальных.

Молчание. Встретившись взглядом с безногим, Арина прочитала в глазах у него такую тоску, что ей стало жутко.

— Господин офицер будет ждать пять минут, — продолжал переводить безногий.

Фашист вынул часы, отметил время. Бабы молчали, пугливо переглядываясь между собой.

— Разве ж мы знаем, кто убил, — сказала робко Кузнечиха. — Объясни ты ему, Савелий Иванович. Мы не виновные.

— Что она говорит? — спросил офицер.

— Говорит, что народ ничего не знает. Убили партизаны.

— А «народ» знает, где скрываются эти бандиты? — крикливо вспылил фашист. — Почему они до сих пор не пойманы и не наказаны? Армии некогда заниматься ловлей разбойников. За порядок в тылу отвечают все.

Безногий перевел. Часы безразлично отстукивали секунды. Солнце начало припекать спины стоявших солдат. Маленькие ребятишки хныкали, теребя матерей за юбки.

Прошло пять минут. Фашист сунул часы в карман. По его приказанию один из офицеров прошел вдоль всей линии, отсчитывая женщин.

— Ейн, цвей, дрей, фиер, фюнф! — говорил он вслух и каждую пятую вытаскивал из ряда. Среди обреченных оказались Арина и Кузнечиха с тремя ребятами. Вытолкнутых из общего ряда разделили на две группы. Остальных согнали к часовне, окружив со всех сторон. Тех, кто замешкался, солдаты подталкивали прикладами. Одну из групп в шесть человек под конвоем отправили в сарай и заперли там вместе с убитыми. Вторая группа — семь человек — осталась стоять на дороге.

— Если завтра утром не найдется виновный, или мне не сообщат, где прячутся лесные бандиты, я поступлю с теми, кто в сарае, так же, как сейчас с этими, — с трудом перевел безногий.

Выкатили пулемет. Неожиданно наступила тишина. Даже ребята, заинтересовавшись невиданной машиной, замолчали. Когда солдаты установили против отобранной группы пулемет, раздался крик:

— Господин офицер, я же не против… Я Иван Афанасьевичу служила верой и правдой. Обо всем доносила… Меня-то за что? Вызволите, господин…

Худая баба отделилась от группы, упала на колени и поползла к офицеру.

— Что она кричит? — спросил фашист.

Безногий, прищурившись, посмотрел на распростертую в пыли женщину.

— Просит не трогать… Извините, но она ругается, господин офицер. Говорит, что вы… бандит, что партизаны борются за свою землю. Она угрожает. Говорит, что, если посмеете тронуть женщин, вам отомстят их мужья, сыновья.

— Так… Что она еще говорит? — спросил офицер, вынимая из кобуры пистолет.