Грозовая обитель

Во время сегодняшней прогулки Камилла не испытывала чувства бодрости, словно зловещая тень Грозовой Обители падала на холмы, по которым пролегал путь. Все тревоги и проблемы, связанные с этим домом, сопровождали ее, не желая отступать. Теперь еще к ним добавилась масса мелочей, не дававших успокоиться. Взять хотя бы историю с отравленным чаем, так и оставшуюся без разгадки. Или смутные намеки на то, что сердечный приступ дедушки был кем-то спровоцирован. Из головы Камиллы не выходило и странное поведение Летти в связи с хлыстом Алтеи. Не говоря уже об открытой неприязни Гортензии к своей племянницы и о загадочном отношении к ней Бута, которого она просто не понимала. Каждый квадратик картинки-загадки оставался сам по себе, из них не складывалось целостное изображение, которое и объяснило бы особенности составлявших его частей.

Между тем тропинка углубилась в сосновую дорогу, затем выбежала на открытое место. Оттуда хорошо просматривалась соседняя гора — правда не столь внушительная, как Грозовая.

То, что увидела Камилла на вершине, заставило ее натянуть поводья: казалось, эту гору венчали руины старинного замка. Вырисовывались очертания зазубренной башни, развалин стены, исчезавшей за склоном. Камни выглядели такими древними и потемневшими, словно они сотни лет подвергались напору штормовых ветров. Но дело происходило в долине Гудзона, где неоткуда было взяться старинному замку.

Камилле захотелось подъехать как можно ближе, чтобы как следует рассмотреть загадочные руины, но усталость после вчерашней прогулки давала знать о себе. Взглянув на часы, прикрепленные к амазонке заколкой в форме ириса, Камилла обнаружила, что пора возвращаться в Грозовую Обитель, если она хочет успеть к ленчу.

Файерфлай, кажется, тоже была не прочь вернуться в свой новый дом, и они двинулись по пологому склону, пока тропинка не раздвоилась. В Камилле пробудился дух исследовательницы.

— Мы только немножко проедем влево, чтобы посмотреть, куда ведет эта дорога, — пообещала Камилла кобыле.

Новый поворот тропинки уводил к ручью, шум которого раздавался невдалеке, затем открылся просвет между деревьями, и Камилла натянула поводья. Перед ней находился маленький мост, висевший над ручьем.

Однако даже отсюда было видно, что это не обычный деревянный мост, а чудесное металлическое подвесное сооружение редкой красоты. Ясно, что перед ней та модель, о которой говорил Росс. Хотя это была всего лишь миниатюра по сравнению с мостом, который должен пересечь Гудзон, здесь все было настоящим: стальные тросы и укрепленные на анкерах опоры, стоявшие по берегам сверкающего на солнце ручья. Камилла проехалась по мосту на противоположный берег, затем вернулась по нему обратно, и он не колыхнулся под копытами Файерфлай.

Камилла знала, что ей довелось подсмотреть мечту Росса, ждавшую воплощения, и открывшееся перед ней видение оказалось более убедительным, чем разложенные на столе чертежи и диаграммы. К тому же модель многое говорила о человеке, она была в каком-то смысле картиной его души, и эта картина разрывала сердце Камиллы. Росс отверг ее, и она не должна думать о нем.

Она поскакала к Грозовой Обители, исполненная решимости выбросить из головы представшую перед ней картину — эту мечту о мосте — и забыть о человеке, которому она пригрезилась.

Глава 18

Через неделю Гортензия снова отправилась в путешествие. На этот раз она поехала одна и не так далеко. Она говорила о своих намерениях как-то вскользь: ей нужно повидаться с друзьями на том берегу, и она переночует у них. Никто не возражал и не задавал дополнительных вопросов, и рано утром Гортензия отправилась в Уэстклифф, на железнодорожную станцию.

Летти провела первую половину дня в кладовой: она решила приготовить отвар из шандры, используемый при простуде и кашле. Пока снадобье кипело на медленном огне, Летти обрывала лепестки с ноготков, готовясь смешать их с другими травами и засушить. Листья мяты, пижмы и тимьяна были уже приготовлены для сушки. Потом их в пакетиках положат в белье — для запаха и чтобы в нем не завелись насекомые. Камилла работала с тетей, помогала чем могла, строго выполняя все ее указания, стараясь и сама научиться чему-нибудь.

Камилле показалось, что у Летти сегодня болезненный вид, но, возможно, это просто следствие жары, замучившей их всех за последнюю неделю. В это утро было особенно жарко и душно для июня. Поработав еще немного, тетя стала жаловаться на головную боль.

— Давай выйдем из дома, — предложила она. — В такую погоду мне трудно дышать в четырех стенах.

Камилла взяла с собой блокнот, ручку и чернила, вышла в сад и села в траву на опушке. Используя доску для нарезки хлеба в качестве письменного стола, она писала приглашения на прием под открытым небом. Летти некоторое время прибывала в неподвижности, затем начала срезать молодые побеги пижмы, складывая их в оловянную кружку. Иногда она с тревогой поглядывала на небо, словно видела на нем какие-то предзнаменования.

Оторвавшись от приглашений, Камилла восхитилась травами, расстилавшимися у ее ног.