Грозовой фронт

— Мне надо в часть, — поднимаясь и одергивая китель, заявил Сухов.

— В тапочках пойдешь? — ухмыляясь, спросил Копейкин.

Павел опустил взгляд. Механик, от щедрот своих, выдал новую униформу, даже носки, но почему-то забыл про «берцы». То есть «щедроты» Механика попахивали формализмом.

— Чьи говномесы? — Копейкин оказался хоть и клоуном, но не худшим представителем всей этой гоп-компании, он выудил из-за ширмы новые армейские ботинки. — Твои, лейтенант? Размерчик вроде бы подходящий… ого… сорок пятый? Слышь, Лера, у него сорок пятый!

— И что?

— Как это «что»? Учёные говорят, чем больше нога, тем больше… сама понимаешь что. Кстати, похоже, так и есть, по себе знаю.

— Угомонись, а? — Лера подняла взгляд к потолку и вздохнула. — Достал!

— А я тут при чем? Наука!

— Может, выпнуть его отсюда? — взглянув на Леру, спокойно спросил Найдёнов.

— Чего это сразу — выпнуть?! — возмутился Копейкин. — Боевого товарища и ногой под зад? Да вас за такое мало под трибунал отдать! Вас за это надо… надо… вообще! Того! Вывести в чистое поле, поставить лицом к стенке и всадить пулю в лоб! Да, лейтенант?

— Очень страшно, — снова без эмоций произнес Найдёнов. — Опасаешься за сохранность копчика, тогда сам иди отсюда. Пока обувной отдел в детском мире не закрылся. Купи себе что-нибудь тридцать восьмого размера.

Пока сталкеры препирались и сомнительно шутили, Сухов обулся. Новые «берцы» были сделаны из хороших материалов, а потому, имея вид обычных армейских «гадов», как ещё их называли чистильщики, оказались вдвое легче, удобнее и практически сразу приняли нужную форму, гелевая прослойка внутри примялась точно по ноге.

Что ж, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Барыши Механику, веселье сталкерам, а лейтенанту Сухову… новая униформа и обувь. Тоже неплохо. Впрочем… не только это. Пока мысли путались — вместе с избытком информации на Павла за короткое время обрушился и целый водопад противоречивых эмоций, всю эту кашу так сразу не переварить — но Сухов чувствовал, что есть во всём происходящем и второе дно. И на этом дне лежит сундучок с кладом. Не бог весть каким, но всё-таки. Вот только и сундучок, и содержимое откроются Сухову не сейчас, а чуть позже, когда улягутся волнения, отпустит стресс («полаять, что ли, как делала Ольга, чтобы поскорее отпустило?») и когда лейтенант Павел Сухов вновь начнёт мыслить рационально. Пока он ощущал себя клубком противоречивых эмоций. Ни о каком рациональном, трезвом мышлении речь идти не могла. Сухов будто бы опьянел, но лишь частично: способность удерживать мысль давала сбои, но самокритика и координация сохранились.

— Честь имею, — Павел вновь бессмысленно одёрнул китель и подался вперёд, собираясь двинуться к двери.

Не вышло. Прямо на пути стояла Лера, слева на койке сидел (но всё равно загораживал часть прохода) Найдёнов, справа от девушки стоял Леший, а у медицинского шкафа, явно прикидывая, как бы незаметно и без шума его вскрыть, пританцовывал Копейкин. И никто, кроме «танцующего» Копейкина, не собирался менять свою диспозицию.

— Ты не дуйся, лейтенант, — Леший усмехнулся. — Мы ведь тебе не враги. Ребята из жо… из каземата тебя вытащили. А я тебе в Узле помогал. Нет, на меня ты, конечно, можешь дуться. Имеешь полное право, но ведь, по большому счёту, я тут ни при чём. Меня, как и тебя, Механик к делу подвязал. В долг починил… в очередной раз… а долги и обещания в Зоне, сам знаешь — это святое, самая ходовая валюта. Куда там всяким евро с рублями и даже золотым юаням.

— Я в курсе.

— Ну, и чего тогда дуешься? Нет, я понимаю, чего ты дуешься, сам в твоей шкуре бывал, но ты не по адресу закусился. Я ведь такая же пешка на доске у Механика, как ты, или вон, Копейка. И ладно бы он провёл меня в ферзи! Так ведь нет. Сколько уже дел вместе провернули, а я всё пешка.

— Конь, — подсказал Копейкин.

— Ну, конь, максимум!

— Педальный.

— Засохни.

— Я слышал твою историю, — Павел кивнул. — Среди чистильщиков ходит много баек о твоих похождениях, Леший. Ты почти легенда.

— О! А мы? — вновь оживился Копейкин. — А о нас что говорят?

— О тебе хорошо или ничего, — поддел товарища Найдёнов. — Хватит встревать.

— Это правда, что у тебя два главных импланта? — спросил Сухов, глядя на Лешего теперь уже без неприязни, хотя и по-прежнему мрачно.

А как ещё он мог смотреть на человека, который трое суток фактически играл Суховым, как виртуальным аватаром в компьютерной игре или, проще говоря, — марионеткой? Да, режиссером выступал Механик, а продюсировал всю эту игровую постановку Узел, но за ниточки-то дергал Леший. И все боевые сцены ставил он, и трюки проделывал, и стрелял… гораздо точнее, чем стрелял Сухов в реальности. С одной стороны, спасибо товарищу Лешему за счастливый финал, без него лейтенант Сухов провалил бы и все три предварительных этапа, и уж тем более главную операцию. Но с другой стороны… обидно! До боли душевной, до спазмов в горле обидно, что не доверили ему главную роль, что использовали как виртуальную модель, как марионетку, как балаганного петрушку!