Грозовой фронт

Лера судорожно вздохнула и шмыгнула носиком. Комплимент Найдёнова, конечно, польстил, но на самом деле Лере давно перевалило за двадцать пять, так что пришла пора избавиться от юношеских заскоков.

«Принца захотелось! — мысленно одёрнула себя Лера. — В Зоне Смерти! Нет, дамочка. Здесь ваш принц это Леший. А то, что вы не сильно его любите, это дело десятое, стерпится. От добра добра не ищут».

Глава 2

Зона, 04 ноября 2058 г.

Осень — это состояние души, а не время года. Время сожаления об упущенных возможностях, о тепле, которого придется ждать полгода, а то и дольше, о планах, которые рухнули, хотя ещё весной казались безупречными. В общем — осень это тоска и уныние. Особенно в таких местах, как Зона. В любой из её пяти локаций. Вечный дождь, слякоть, серость… проще говоря — вечная осень. Впрочем, это повторение всем известных истин. Все и так знают, что в Зоне не бывает ничего, кроме осени. Причём по виду местная «вечная осень» напоминает вечный ноябрь. Ведь никакого природы увяданья и прочих красно-золотых красот здесь не увидишь. Никакой листвы на деревьях в Зоне нет. Здесь и деревьев-то нет. Сплошь жестяные автоны, которые лишь издали напоминают растительность. Так что здесь, как и везде глубокой осенью, сколько угодно бесконечной вязкой грязи и осадков, которые ежедневно сочатся из серых туч. Здесь всегда пахнет сыростью и ржавчиной, какой-то химической дрянью и мазутом, гарью и палёной резиной. Но никогда не пахнет опавшими листьями и мокрой хвоей, как в смешанных лесах на Большой земле. Здешняя осень или весна, неважно, — мёртвый сезон. Ну, а чего ещё ждать от предбанника ада?

Ход мыслей и содержание размышлений показались лейтенанту Павлу Сухову странно знакомыми. Будто бы он уже размышлял о вечной зональной осени, причём слово в слово, но происходило это во сне. Или вообще в «прошлой жизни».

Лейтенант открыл глаза, поднял взгляд к серому небу и невольно зажмурился. Шлем он потерял, поэтому мелкая дождевая пыль мгновенно залила глаза. Вода потекла по скулам и по заросшим щетиной щекам. Офицер провел по лицу ладонью. Щетина отросла несильно, хотя со времени последнего бритья прошло…

Сухов резко сел и почувствовал, как съезжает вниз по скользкому склону воронки. Съехал всего на полметра, но этого оказалось достаточно, чтобы организм встряхнулся после долгой дремотной паузы. Пятки погрузились в грязь, тело чуть подалось назад, и Сухову удалось затормозить. А иначе он мог съехать почти до самой лужи, булькающей серыми пузырьками на дне ямы.

Со времени последнего бритья прошло, судя по длине щетины, дня три, но Сухов почему-то в этом сомневался. Лейтенант ещё раз провёл рукой по лицу. Щетина явно трёхдневная, но прошло вовсе не три дня, а… сколько? Четыре? Пять?

Сухова вдруг обожгло изнутри. Восемь! И не дней, а месяцев! Мысль всплыла откуда-то из глубины сознания и, словно локомотив, потянула за собой целый состав отчетливых, красочных воспоминаний о том, что случилось с Павлом не так давно, не больше суток назад.

Всё началось со странного пробуждения здесь же, на склоне огромной воронки посреди Чернобыля, а закончилось… Сухов замер и медленно опустил взгляд. А закончилось всё очень плохо. Десять пуль из «Страйка» прошили его навылет, превратив тело в дуршлаг. После чего лейтенант Сухов умер.

Павлу стало не по себе. Если умер, то почему снова жив? Что за странные игры? И кто или что играет Суховым, как пластилиновым солдатиком, то дырявя его иголкой, то залепляя раны и возвращая его в строй?

Лейтенант осторожно ощупал грудь, руку, похлопал по карманам, протёр от грязи окошко счётчика боезапаса на корпусе «Шторма» и хмыкнул. Всё повторялось с максимальной точностью. Никаких следов от пулевых ранений, поврежденная в схватке с «домовёнком» рука тоже цела, в кармане «фрич», в ножнах финка, в подсумке завалялась граната с неисправным взрывателем, а на счётчике «Шторма» высвечивалось «12». Для полноты картины Сухов откинул крышечку резервного пульта управления системами лёгкой полевой брони и проверил показатели. Заряда в аккумуляторах боевого костюма почти не осталось, разве что на короткий забег и компенсацию собственного веса брони. И снова не работали ни м-связь, ни навигация, да и вообще вживленный в мозги компьютер «висел» по полной программе. Всё точно как в прошлый раз.

Сухов кое-как взял себя в руки и попытался осмыслить, о каком «прошлом разе» он вспомнил? Что это было? Сон во сне? Или же он попал в какую-то хитрую пространственно-временную петлю-ловушку? В Зоне такие аномалии иногда встречались. Самыми известными считались «Хрустальный мост» и «Лестница в небо».