Грозовой перевал

– По-моему, нам пора поговорить! У меня накопилось много вопросов, на которые очевидно некому ответить, кроме вас. Это ведь вы тот самый неизвестный, о котором писали газеты? А потом дружно замолчали! Не так ли?

– Да, мисс! Я был знаком с вашей матушкой в то время. И то, что случилось, лежит тяжёлым бременем на моей душе. Поверьте, если бы можно было что-то изменить, я бы отдал всё ради этого! Вам нечего стыдится того, что произошло! Сейчас уже трудно всё это объяснить. Но вашу мать вынудили поступить так. Это были люди или обстоятельства, а теперь это уже не важно. Я хорошо относился к ней. Простите, теперь я должен вас покинуть. Вот моя визитка, позвоните потом, если найдёте нужным. Я в Европе буду недолго!

Он откланялся и ушёл, за воротами парка его ждал автомобиль с нанятым шофёром. На визитке было указанно только имя, семейный герб, телефон личного секретаря. Муссе стоило огромных денег замять скандал вокруг имени своей любимой. Газетам была предложена версия перекрёстной стрельбы, в результате которой погибли офицеры и женщина. Офицеры сами попали под обстрел.

По иронии судьбы муниципальное кладбище находилось там же, и могилы офицеров были не так далеко. Мусса тоже посещал могилы этих офицеров, приносил им цветы, когда приезжал в город. Он иногда стоял рядом, потом уходил к Панночке. Дети этих полицейских давно выросли, получили образование. Мусса помог найти им работу, считал их своими подопечными, но надзор осуществлял ненавязчиво, со стороны. Но однажды он был в семье одного погибшего офицера, его там знали как пострадавшего, которого спас их отец. Офицер спас постороннего прохожего ценой своей жизни.

Так вот, его пригласили гостем на свадьбу старшего сына. Потом он регулярно появлялся или просто присылал весточки от себя, интересовался всеми семейными делами, а ему отвечали взаимностью.

Он не хотел, чтобы дети погибших в тот день полицейских в чём-то нуждались, считали себя сиротами. Его прямая помощь принималась с благодарностью. У себя на родине он по-прежнему входил в состав совета племён. Это звание досталось ему по праву рождения. Но страна пережила слишком много потрясений, многое кануло в прошлое, упразднили регалии и звания. Сам совет племени давно бы лишили всякой власти, но люди не хотели терять то, что связывало их в этом сложном мире. Итак, почетный, не номинальный член совета племени, как и его отец, Мусса всегда с удовольствием занимался своей работой. Ему там были рады.

Страна переживала очередную агрессию, новая война переросла в оккупацию. Жить становилось не так спокойно, поэтому Мусса уехал в Европу. Ему нужно было подлечиться, его старые раны давали о себе знать. Он имел в Европе свой дом, содержал штат слуг. Но по привычке он заехал к «Алжирцу» в гости. Тот построил себе новый отель, назвал его в честь своей дочери. Теперь они сидели на открытой веранде, пили кофе, выкурили по сигаре. «Алжирец» стал толстым, добродушным дедушкой. Успешный бизнесмен, он отстроил свою империю, выкупив весь старый район. Он создал целый парк зелени для отдыха, возвёл несколько небоскребов, школу, госпиталь. Уже нет давно его старика отца, уже выросли дети, племянники, появились внуки, а в его доме по– прежнему шумно и людно. «Европейский Компаньон» чувствовал себя на вершине могущества, за его плечами целая империя. Его лучший друг сидит рядом, они слушают музыку. Это играет на скрипке внучка. Мусса похвалил ребёнка, потом повернулся к «Алжирцу»:

– Знаешь, я сегодня видел её дочь!

Он знал, что его поймут. «Алжирец» помнил Панночку, она даже нравилась ему, но он не одобрял связи с католичкой, считая, что Мусса как правоверный мусульманин должен найти себе жену своего круга. Они были разные, но и век был не такой, как остальные годы жизни. Именно «Алжирец» нашёл истекающего кровью Муссу на заброшенном чердаке, вывез его из города, пока всё не прояснилось, спрятал на несколько месяцев. Именно с его подачи газеты замяли шумиху вокруг этого дела, он как бы заранее знал, что пожар следует тушить, пока он не разгорелся. Взятки повезли в прокуратуру, в кабинет судебной экспертизы, к ведущим редакторам городских газет. Ему пошли навстречу.

Глава двадцать девятая. Эпилог