Грозовые Птицы

— Наш единственный шанс — добраться до той стороны, — сказала она, глядя на меня вдруг покрасневшими глазами, — там вакцина. Наверняка, есть и экстренный антидот с антителами.

Вообще-то, в Академии были курсы управления самыми разными транспортными средствами. Их можно было пройти добровольно. Но мне вечно не хватало времени.

— Это не сложно, — продолжала она, — рукоятка отвечает за работу автомата перекоса. Надеюсь, ты знаешь теорию. Тягу создаёт несущий винт. От его оси зависит скорость и направление полёта.

— Можно без этого, — ответил я, занимая кресло второго пилота.

В этот момент машина чуть набрала высоту — теперь мы не рисковали задеть верхушки деревьев.

— Я взяла чуть выше, — прокомментировала Алина, — иначе ты не справишься.

— Главное, следи вот за этим…

Лекция по управлению здешней моделью вертолёта продолжалась минут пять. Потом я взял рукоятку, Алина щёлкнула тумблером, и я перехватил управление.

К тому моменту она уже не могла вести машину, обессилено откинувшись на кресле.

В друге время я бы не переживал сильно. Зная, что на следующее утро она вернётся, целая и здоровая.

Но не теперь.

Нарушая её инструкции, я увеличил скорость, рискуя не долететь до нужного места. Но время — это тот враг, против которого в тот момент я был готов использовать любое оружие. Даже если это увеличивало риск для моей собственной жизни.

В конце концов — так ли она ценна, если в какой-то момент, в гипотетическом будущем, я осознаю, что сейчас сделал не всё возможное?

— Я помогу, — голос Жени заставил меня вздрогнуть. Я почему-то забыл о его присутствии.

Он вытаскивал Алину из кресла пилота. Почти физически ощущая боль, я видел, как на её комбинезоне появляются потёки крови.

— Тут в аптечке есть неплохой запас. Можно вести поддерживающую терапию. Два-три часа я ей гарантирую, — сказал он, предусмотрительно отключив пилотский шлемофон.

В ответ я кивнул, полностью сосредоточившись на управлении.

Нам везло: никаких признаков системы ПВО мы не обнаружили даже когда приблизились к старой линии фронта, в горах.

Мы, следуя намеченному маршруту, приблизились к узкому ущелью. Расчёт был на внезапность: даже если система перехвата работала — нужно было уложиться в доли секунды для эффективного поражения движущейся мишени в таких условиях.

Но я не учёл ещё один фактор, который хорошо объяснял отсутствие серьёзной обороны в ущелье. И едва не угробил нас всех.

Тут дул сильный ветер, к тому же, непредсказуемо меняющий направление.

Только чудом я успел уклониться от столкновения с выступающим камнем на ближайшей скале. И потом мне понадобилась вся концентрация, на которую я только был способен, чтобы удерживать машину, которая вдруг стала тяжёлой и неповоротливой.

Точка рандеву лежала в горах, за перевалом. Это ущелье было последним серьёзным препятствием на пути.

И мне бы удалось его преодолеть. Если бы где-то на середине пути я не почувствовал, что зрение вдруг начало терять резкость.

Пользуясь небольшим затишьем, я чуть подвинулся в кресле. Холодный, насквозь мокрый комбинезон неприятно облепил мои ноги и торс. И в тот же момент меня скрутил приступ озноба.

На пределе волевых усилий я выровнял машину. Увидел внизу какую-то площадку на берегу горной речки, покрытую мелким камнем, и решил, что её будет достаточно для того, чтобы посадить машину.

Время вдруг стало тягучей, горячей резиной.

Преувеличенно аккуратно сбавляя обороты двигателя, я понимал, что эта посадка — последняя в моей жизни. И в жизни Алины тоже. Мы пытались, но не смогли. Чуть-чуть не хватило.

С досадой я подумал, что у нас был бы шанс, если бы Алина объяснила азы управления Женьке. Но потом я вспомнил полёт по ущелью. Нет — без специальных навыков, дающих реакцию, недоступную обычным, нетренированным людям, это было бы невозможно. Мы бы упали ещё раньше.

А Женьке погибать не обязательно. У него ещё есть шанс построить нормальную жизнь в изменившемся мире.

Надо только обязательно сказать ему об этом…

Я попробовал подняться из кресла и понял, что не могу это сделать. Силы будто высосал вдруг снова нахлынувший холод. Я никак не мог справиться с ознобом.

Только видел сквозь кровавый туман, как две фигуры бегут к вертолёту, из ближайших кустов, за которым темнел проход в скале. Пещера?..

Остатками сознания я понимал, что мой мозг показывает картинки, которые дают надежду. Так отключаться было не страшно.

Я успел увидеть, как кто-то склонился надо мной. Женька, наверное… только у него почему-то было озабоченное лицо Тревора.

Глава 33

Открыв глаза, я не забыл удивиться, что ещё жив. А когда обнаружил, что по-прежнему в деталях помню всю свою биографию, даже приободрился.

Свет был слишком ярким. Я застонал.

— Тихо, тихо, — сказал Тревор по-русски, со своим обычным акцентом, — вставать ещё рано. Но к вечеру будешь почти в норме.

— Откуда ты здесь? — спросил я, с трудом пропихивая слова через пересохшее горло.

— Ты же сам передал информацию, — улыбнулся разведчик, переходя на английский.

— Точка рандеву значительно выше, — ответил я.