Грозовыми тропами

Паром отчалил. Сенька так и не осмелился показаться на людях.

Он скинул куртку, штаны, ботинки. Связал все это в один узелок и пошел в трусах к реке. Приподняв узелок над головой, чтобы не замочить одежду, он хотел броситься в воду. Но вдруг повернулся, с какой-то гадливой гримасой зашвырнул форму в кусты, погрозил кулаком всему правому берегу и, нырнув в воду, поплыл к своим.

Все вещи в комнате покрыты кружевными накидочками, скатерками, чехольчиками. На спинках кровати с огромными блестящими шарами висят занавесочки. На окнах — тоже занавески. Даже круглая печка и та, как передником, прикрыта внизу кружевной шторкой.

Между кроватью и печкой лицом к стене стоит Валька. Он наказан.

Губарев-старший сидит в зачехленном кресле-качалке с ремнем в руке. Этот ремень только что гулял по Валькиной спине и мягкому месту. Сын всхлипывает, а отец сосредоточенно смотрит в окно.

— Я ж не знал, что котел повезут! — плаксиво тянет Валька, не поворачиваясь.

— Тебе не за котел и попало! — отвечает отец. — За тупость!.. Запомни, дубина! Кто похитрее, тот выдумывает, а кто поглупее, тот выполняет! А кого бьют?.. Ис-пол-ни-те-ля! Вот и получил!.. Это от меня, а еще и от них получить можешь!

— От кого? — всхлипнул Валька.

— А милиция на что?

— Пилил-то Сенька!

Отец помолчал.

Спросил:

— Кроме меня говорил кому-нибудь?

— Что я — дурак?

— Выходи, умник! — разрешил отец.

Напротив того места, где затонул котел, собралась толпа. Тут и Василий, и группа комсомольцев, и почти все «Красные пчелы». На берегу стоит лебедка. Ритмично работает помпа. Резиновый шланг тянется от нее в реку. Где-то там, под водой, находится водолаз. Все с нетерпением и любопытством следят за пузырьками воздуха. Обмениваются короткими репликами:

— Никак к берегу идет?

— Не нашел, наверно!

— Котел — не иголка! Найдет!

— А ты сам попробуй — вода-то мутная!

Поблизости в кустах бродит милиционер. Без особой надежды осматривает траву, раздвигает ветки, то и дело поглядывает на реку, где работает водолаз. Заметив узелок с Сенькиной одеждой, милиционер удивленно хмыкает, осторожно берет и разворачивает.

Шум голосов усиливается. Милиционер завязывает все в узел и торопливо выходит из кустов.

Пузырьки воздуха приближаются к берегу. Из воды показывается медная голова, резиновые плечи и грудь со свинцовым грузилом. Нетерпеливые ребята бросились по воде навстречу водолазу.

— Нашел? — во весь голос крикнул Колька Клюев, заглядывая снизу в круглое оконце шлема.

Водолаз утвердительно качнул тяжелой головой.

Верка Дадонова потрогала свинцовое грузило.

— Родненький ты мой!.. Как ты с этими веригами ходишь? Да еще по дну!

Она всплеснула руками и, как подкошенная, упала в воду — запуталась ногой в сигнальном конце.

Водолаз неуклюже нагнулся, с трудом поднял ее на руки и медленно вышагал с нею на берег.

Когда сняли шлем, он сказал:

— Застропил… Вира помаленьку.

Комсомольцы бросились к лебедке. Трос напружинился, подтягивая по дну к берегу невидимый подводный груз. Длинная дорожка пузырей обозначилась на воде. Потом поднялась муть и показались доски — старые, подгнившие, совсем не похожие на те, которыми был обит котел.

— Что-то не то! — произнес Василий и скомандовал: — Поднавались!

Лебедка заработала снова, и теперь все увидели, что в большом старом ящике не котел, а какая-то машина. Тускло поблескивали металлические части, обильно смазанные тавотом.

— Да это ж, — тихо сказал кто-то, — дымбаевское оборудование!

Василий удивленно, по-мальчишески присвистнул:

— Не врал, выходит, сторож…

Верка Дадонова взглянула на Кольку Клюева:

— И Сенька, значит, не врал?

На песчаном полуострове раскинута старая-престарая армейская палатка. Масляной краской написано над входом: «Штаб «Красных пчел». Вся бригада в сборе. Ребята сидят у палатки и в который раз спорят о Сеньке. Голоса разделились. На каждый довод за Сеньку тотчас высказывается довод против него.

— А про нефть забыли? — крикнул рыжеголовый паренек. — Он-то чистенький остался!

— Я заметил, — сказал Колька Клюев, — он тогда хромал! Ногу, наверно, наколол, потому и не полез в воду!

— И не ударил он никого, — добавила Верка Дадонова. — Ни меня, ни Кольку! Замахнулся и не ударил!

— Может, он и мороженое не ел? — насмешливо спросил кто-то.

Защитники Сеньки умолкли. Это был неоспоримый факт.

— А я бы, — робко сказала одна из Веркиных подружек, — я бы тоже… не отказалась…

Мальчишки возмущенно загалдели.

— Ты бы и форму ихнюю напялила?

— Так ведь это разное! — наивно воскликнула девчонка. — Форма разная, а мороженое одно… Вкусное — ужас!.. Сюда бы — большой стол! — Она вскочила и обвела руками широкий круг. — На всех!.. И каждому — мороженое, мороженое, мороженое!

Глаза у девчонки разгорелись, и она стала подносить ребятам невидимое мороженое. Жесты были такие красноречивые, убедительные, что все увидели это мороженое. Кое-кто даже облизнулся.

Воспользовавшись паузой, Колька Клюев пошлепал ладонью по брезенту палатки.

— Это что?.. Наш штаб!.. Как мы решили, помните?.. Мы решили так: кому плохо, кого обидели, у кого ссора — пусть все приходят сюда, в штаб. Поможем, защитим, разберемся! Так?