ГРУ на острие Победы. Военная разведка СССР 1938-1945

В японском руководстве в 1941–1942 годах обсуждали вопросы, связанные с развязыванием войны против СССР, и ожидали максимального ослабления Красной армии.

Японцы собирались нанести второй сокрушительный удар по американскому флоту, однако потерпели поражение в морском сражении в районе атолла Мидуэй[421]. Американская разведка своевременно раскрыла замысел японской операции. Адмирал Нимиц принял упреждающие контрмеры. В результате сражения у Мидуэя японцы потеряли 4 тяжелых авианосца, 7 кораблей и 332 самолета. Потери американского флота тоже были значительными — тяжелый авианосец и 150 самолетов.

Поражение японского флота изменило баланс морских сил на Тихом океане в пользу США[422].

Что же касается Квантунской армии и ее предназначения, то после неудачи в районе атолла Мидуэй японский Генеральный штаб продолжал наращивать ее возможности. Об этом постоянно докладывали в Центр советские военные разведчики, действовавшие на Дальнем Востоке, в Маньчжурии, Корее и Китае. В июне 1945 года в составе контингента японских войск в Маньчжурии и Корее уже насчитывалось более 1 миллиона человек. Во главе армии стояли опытный японский генерал О. Ямада и начальник штаба генерал-лейтенант Х. Хата, который ранее был военным атташе в Советском Союзе. На вооружении армии было 5 тысяч орудий, свыше 1 тысячи танков и 2 тысячи самолетов[423]. Опасность, что эта армия может быть использована против России, не исчезла. Наоборот, к лету 1945 года она увеличилась вдвое.

Успехи германских войск сменялись крупными поражениями, и это не позволяло японцам принять окончательное решение о начале военных действий на Дальнем Востоке. Поиск серьезного повода не прекращался в 1942–1944 годах. Японцы действовали шаблонно, как в 1918 году. Они неоднократно провоцировали обострение советско-японских отношений. Можно безошибочно сказать, что именно для этих целей за период 1941–1944 годов японцы задержали 178 и потопили 18 советских торговых судов. Подразделения Квантунской армии 779 раз нарушали сухопутную границу СССР, японские ВВС более 400 раз вторгались в воздушное пространство Советского Союза. Назвать такие факты случайными было нельзя. В Москве это понимали и старались не обострять отношения. Второй фронт Советскому Союзу был не нужен.

Учитывая это, представители СССР по дипломатическим каналам старались урегулировать конфликтные ситуации. Достигалось это с большим трудом. Но все-таки Москве удавалось балансировать на грани мира и войны.

Японцы продолжали искать более серьезный повод для нанесения первого удара. Такой случай мог представиться им в 1943–1944 годах. В эти годы представители США настойчиво добивались от Сталина принятия решения, которое позволило бы американским бомбардировщикам «либерейтор» базироваться на советских аэродромах в Сибири, а кораблям ВМС США использовать при необходимости советские военно-морские базы на Дальнем Востоке. Конкретно эти вопросы обсуждались между Сталиным и Рузвельтом во время Тегеранской конференции 29 ноября 1943 года. В тот день американский президент передал Сталину меморандум, в котором выразил свое желание обменяться информацией о японцах и предварительном планировании, которое в перспективе могло привести к совместным советско-американским операциям против Японии.

Рузвельт поставил перед Сталиным конкретные вопросы:

«1. Согласен ли Сталин обеспечивать Соединенные Штаты военной информацией о борьбе с Японией?

2. Желательно ли, чтобы США создали на Аляске и Алеутах опорные пункты для защиты советских эскадренных миноносцев и подводных лодок, находящихся в советских портах, от возможных атак японцев?

3. Был бы Советский Союз в состоянии в случае американской атаки против северных Курил прямым или косвенным образом оказать помощь?»[424]

Рузвельт задал Сталину и другие вопросы. В частности, он добивался от Сталина согласия о передаче американцам информации о советских сибирских портах, которые могли быть использованы ВМС США, а также сведений о советских авиационных базах, расположенных на береговой линии, которые могли бы принять до 100 американских самолетов.

Нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов сообщил американскому послу Гарриману в конце декабря 1943 года, что «советское правительство готово поделиться имеющейся информацией о японцах, насколько это возможно»[425]. Остальные вопросы требовали дополнительного изучения.

У американских специалистов, работавших в военной миссии США в Москве, вызывало недоумение, почему Сталин так и не выполнил обещание в определенное время разрешить американским «бомбардировщикам вступать в бой с территории Сибири…»[426]

Понять, почему Сталин отказался от такого сотрудничества, позволяет содержание некоторых донесений советских военных разведчиков из Токио и Чанчуня.