ГРУ в Германии. Деятельность советской военной разведки до и во время объединения Германии

О том, как происходило непосредственное оценивание информационных документов в ответственном за это отделе информационного центра в Москве, могло бы свидетельствовать описание некоего Курушина, который в мое время занимал должность оперативного офицера в магдебургском разведпункте ГРУ. После дальнейшего отправления информационного документа и подшивания третьего или четвертого сопроводительного формуляра в папку — регистратор с секретными документами никто больше не интересовался дальнейшей процедурой обработки самого информационного документа. Между тем второй экземпляр поступал в аналитический отдел разведуправления в Вюнсдорфе, где он пропадал на полках архива КРЦ. Первый экземпляр информационного документа приземлялся на письменном столе одного из информационных отделов центра в Москве. Курушин, который перед поступлением в Академию Советской Армии несколько лет служил в аналитическом отделе, описывал процесс обработки и оценки так. Как правило, оценка на двести процентов зависела от настроения проверяющего, спал ли он хорошо или плохо. Когда я сегодня вспоминаю о тех рассказах, то еще до сих пор могу представить следующую картину:

«Понедельник в информационном отделе центра, на рабочем столе стопки входящих и исходящих информационных документов. За столом сидит не выспавшийся капитан или старший лейтенант, который вчера слишком хорошо отпраздновал. Он вытягивает из бумажной горы на своем столе информационный документ, поступивший с почтой в понедельник. Заголовок документа звучит, например, так: «Влияние использования микропроцессоров на расширение коммуникативных каналов частей и подразделений войск связи на тактическом уровне» и вызывает у аналитика однозначную реакцию: «К чертям всю эту хреновину!». Документ оказывается в мусорной корзине. Другой заголовок, например, «К вопросу о внедрении новых видов вооружения во 2–й мотопехотной дивизии» выглядит успокаивающим и его, по меньшей мере, перелистают, хотя и тут нет гарантии, что дойдет до оценки».

Само собой разумеется, этот пример не может рассматриваться в качестве типичного образца процедуры оценивания в московском центре. Это только показывает, что документы могли обрабатываться и так тоже. Мой единственный подчиненный в разведпункте, некий лейтенант Лобанов, с которым я вместе работал в аналитическом отделе в 1988–1990 годах, обладал редким талантом собирать кучу ОНП. И что бы он не делал для улучшения качества составленных им донесений, все было напрасно. Каждый раз, когда он получал очередную ОНП, его чувства отражались на лице с такой мимикой, что тот, кто видел его в этот момент, не знал, как ему реагировать — то ли покатываться от смеха, то ли смотреть на него с глубоким сочувствием. Это звучит, вероятно, жестоко, но каждый раз, когда я узнавал, что Лобанову поставили ОНП, я молниеносно бежал в наш кабинет, чтобы не упустить то представление, которое непроизвольно устраивал Лобанов.

Случай Лобанова был типичным для системы ГРУ. Не нужно было обладать замечательными способностями, можно было получить кучу ОНП, что наносило вред репутации разведпункта — и ничего! Но только при условии, что этот офицер ладил со всеми начальниками, считался совершенно лояльным, и никогда не высказывал собственного мнения.

Отношение сотрудников разведпункта ГРУ к ошибкам, совершенным одним из них, было в ряде случаев весьма своеобразным. Большинство сотрудников на самом деле радовались неудачам других. Сегодня я думаю, что это было связано, прежде всего, с тем, что ошибки другого были стимулом увеличить свои собственные усилия, чтобы самим избежать подобной ситуации. Кроме того, в условиях конкурентной борьбы между оперативными офицерами, ошибки одного облегчали и сокращали другим сотрудникам дорогу к вожделенной должности или званию. В этом отношении я хотел бы вспомнить о маленьком эпизоде из повседневной деятельности разведпункта ГРУ Магдебург. Однажды во время учебных мероприятий по приведению агентурных сетей в состояние боевой готовности, два оперативных офицера, Мотинов и Панин, перевозили переносные радиостанции к тайнику.