Грубая обработка

Грабянский сделал знак Грайсу, что, кто бы ни находился на кухне и что бы он там ни делал, у них достаточно времени спуститься по лестнице и уйти тем же путем, каким они вошли сюда.

Грайс задержался в нерешительности, но рука партнера взяла его за плечо и подтолкнула вперед и вниз. Им оставалось спуститься на три ступеньки, когда Хьюго Фурлонг вышел из кухни. Его самолет из-за погоды посадили в Восточном аэропорту Мидленда, и он решил переночевать в своем доме, который был совсем рядом. Он ел ложной прямо из банки малиновый джем, так как не нашел больше ничего съестного.

Все трое уставились друг на друга.

Хьюго с изумлением смотрел на вторгшихся в его дом людей. А они, насмешливо переглянувшись, вновь повернулись к хозяину дома.

– Не надо… – начал говорить Грабянский.

Банка выскользнула из рук Фурлонга и раскололась на паркетном полу, оставив на нем куски стекла и растекшийся джем. Несколько секунд серебряная ложка продолжала торчать из рта Фурлонга. Если бы она не была столь массивной, он, наверное, прокусил бы ее насквозь.

Грайс сделал движение в его сторону, и Хьюго Фурлонг быстро повернулся и сильно ударился головой о деревянную колонну. Он вскрикнул, покачнулся на каблуках, хватаясь за стойку, и сполз на пол.

– Двигай! – выпалил Грайс, схватив Грабянского за руку.

Но тот наклонился над скрючившимся телом Фурлонга.

– Пошли!

Грабянский освободил руку и встал на одно колено около тела. Стараясь не попасть в лужу джема, взял его за руку и перевернул лицом вверх. Над правой бровью была рассечена кожа, из раны сильно текла кровь. Но не это обеспокоило Грабянского. Вызывала серьезное опасение внезапная бледность лица, бессознательное состояние хозяина дома.

– Уходим! – крикнул Грайс. – Немедленно! Грабянский продолжал заниматься пострадавшим. Он пытался развязать узел его галстука, но пальцы действовали неумело и слишком торопливо. Он заставил себя быть спокойнее, засунул ноготь под шелк галстука.

– Какого черта ты делаешь, чего дожидаешься?

– Он нуждается в помощи, – ответил Грабянский. Хотя руки у него дрожали, голос, как ни странно, был спокоен.

– Помощь? Это нам нужна помощь!

– Кажется, у него сердечный приступ.

Грайс подхватил Грабянского сзади под мышки и поднял его на ноги, что было нелегко, учитывая вес и рост Джерри.

– Послушай, – произнес Грайс тоном, каким разговаривают с непослушными детьми, – мы убираемся отсюда прямо сейчас. Нам не нужно подвергать себя риску больше, чем это необходимо. Тут нет нашей вины, мы и без этого уже наследили. Так? Правильно?

Грабянский, казалось, согласно кивнул головой.

– Вот и хорошо. Уходим.

– А как быть с ним? – Грабянский посмотрел через свое плечо.

– Это не наша забота.

– Мне кажется, он уже не дышит, – сказал Грабянский.

В то утро Хьюго сел за стол, чтобы съесть то, что в некоторых ресторанах все еще называют традиционным английским завтраком. Два предыдущих дня и большую часть вечеров он провел на торговой конференции в Глазго. Все разумные доводы, которые он приводил себе о необходимости ограничиться апельсиновым соком, овсяными хлопьями и, в крайнем случае, еще парой поджаренных в тостере ломтиков хлеба из непросеянной муки, тут же забывались, как только до него доносился манящий запах поджаренного бекона с хрустящей корочкой, шипящей и булькающей яичницы на сковородке. Кроме того, разве не это едят все остальные?

А сейчас Хьюго Фурлонг лежал с сердечным приступом на полированном полу своего нового, еще не обжитого дома.

– Пошли, – снова засуетился Грайс.

Грабянский продолжал расстегивать рубашку Хьюго. Боль в голове у него прошла, и он изо всех сил старался вспомнить, что прочел однажды в пасмурный день в журнале, который просматривал в мастерской мелкого ремонта автомобилей, где к его машине приделывали новую выхлопную трубу.

– Оставь его.

Расстегнув одежду, Грабянский стал искать пульс. Он нажал на запястье большим пальцем с такой силой, на которую только отважился, и все равно ничего не почувствовал. Тогда он попытался найти пульс на шее, но и там ничего не прощупывалось. Не было даже намека на него.

Грабянский поднялся, обошел вокруг лежащего человека, выпрямил его ноги, расправил руки вдоль тела.

– Вызови «скорую», – сказал он.

– Ты шутишь!

– Разве это похоже на шутку? – Грабянский показал на лежащего.

– Конечно. Для меня это самая настоящая вонючая шутка. Именно так все это и выглядит.

– Если ты не собираешься вызывать «скорую помощь», – Грабянский вновь опустился на колени, – тогда подойди сюда и помоги мне.

Грайс смотрел, как его партнер взялся за голову неподвижно лежащего человека, так осторожно, как если бы это была хрупкая ваза, и, не обращая внимания на кровь, которая измазала его руки, обхватил ее и отвел назад.

– Подушку! – крикнул Грабянский.

– Что – подушку?

– Достань мне подушку. – Он не был уверен, что это так и нужно, но взял неохотно протянутую ему Грайсом подушку и подсунул ее под лопатки Хьюго Фурлонга несколько ниже его шеи.

– Что ты делаешь? – спросил Грайс, проявив странную заинтересованность. Грабянский пытался раскрыть рот Хьюго.