Грубая обработка

— Стоит проверить все фирмы по безопасности, выяснить, какие контакты он имел с ними.

Миллингтон кивнул.

— Я выделю человека, чтобы он занялся этим, сэр. Фирмы на 137–143 желтых страницах справочника. Может быть, Нейлора, когда он закончит проверять штат страховых компаний.

— А вы устроите встречу Фоссею по его возвращении?

— Рейс БА-435. Я его поприветствую при возвращении.

Миллингтон отошел. Патель все еще ждал. Резник повернулся к Дивайну, еще слушавшему вполуха затянувшийся телефонный вызов.

— Риз Стэнли?

— Тянет резину, сэр. Нет снега. Вернулся на два дня раньше, как мы и говорили.

Резник принял информацию к сведению, поманил Пателя.

— Я наткнулся на полицейского, который ходил в дом семьи Рой, сэр, того, который взял заявление от Марии Рой.

— Наткнулся на него?

— Я сделал так, чтобы было похоже на это, сэр. Я думал, что так будет лучше.

— И?..

— Он считает, что что-то было не так. Пытался объяснить это инспектору Харрисону, но того это не заинтересовало. Сказал ему, чтобы он записал заявление миссис Рой и забыл об этом.

Грабянский достал из плейера пленку семьи Рой и убрал ее подальше от глаз Грайса. Не потому, что тот вздумает смотреть ее второй раз. Всем известно, что, когда речь идет о сексуальной привлекательности, плоть одного мужчины является ядом для другого, а Грайс видел достаточно, чтобы сделаться вегетарианцем.

Грабянский, вставший утром нормальным человеком с хорошим юмором, чувствовал себя отвратительно, как скучающий по любви теленок. Весь опустошенный. Слишком большая плата за обмен телесными жидкостями. Он всегда знал, что обрезание волос у Самсона было символом, обозначающим что-то другое.

— Что она сказала о нашей идее? Ты думаешь, она пойдет на это?

Грабянский действительно чувствовал себя неважно. Он уже несколько часов не открывал своей книги о птицах.

— Ты объяснил ей, насколько невыгодно не заплатить?

— Да, — промычал Грабянский неуверенно.

— Ты должен был делать что-либо, кроме… Хорошо, все в порядке, не обижайся. Нет необходимости ругаться из-за этого. Мне просто надо быть уверенным.

— Так будь уверен. Я выложил ей все. — Грайс подавил в себе смешок. — Как мы планировали. Уличная стоимость кило кокаина двадцать четыре тысячи фунтов, и она все время поднимается. Возвращаем им в руки за двадцать — без лишних разговоров.

— Что она ответила?

— Я же сказал тебе.

— Повтори еще раз.

— У них хороший шанс получить двадцать тысяч в течение сорока восьми часов, поскольку Англия должна стать победителем на следующем мировом чемпионате по футболу.

— Она что, фанат?

— Хорошо, она не сказала этого, но смысл тот же.

— Скажи точно, что она говорила.

— То, что она сказала, звучит так: ад замерзнет, пока они смогут достать такую крупную сумму.

— И каким был твой ответ? Кроме того, что ты перекрестился.

— Я не крестился.

— Давай к делу.

— Она сказала, что, во-первых, ее муж был дураком, согласившись хранить эту штуку, что теперь он напуган до смерти, все время оборачивается, боясь, что хозяин товара подумает, что его обманывают, и расправится с ним. Ее Гарольд боится, что этот человек порежет ему лицо, переломает ноги и убьет.

— Как она относится к этому?

— Мария? Она думает, что это будет здорово. Особенно последнее.

— Она хочет, чтобы ее старика убили?

— Предпочтительно медленно, но она удовлетворится и пулей в затылок.

— Боже! Что он ей сделал?

— Не так уж много.

— Здорово! Она хочет его смерти, чтобы ты и она могли вальсировать до захода солнца.

Грабянский поднялся, взял свой бинокль и пошел к окнам.

— Положи эту штуку и послушай меня. На улице темно. Все, что ты можешь увидеть, это уличные фонари и окна ванных. — Он дотронулся до руки Грабянского. — Так что? Полдня секса, и она укладывает чемодан. — Он ткнул пальцем в пах Грабянского. — Что там у тебя, кстати? Управляемая ракета?

— Дело не в том, что… — начал Грабянский.

— Я знаю, — не дал ему закончить Грайс. — Я могу обойтись без лекций об удовольствиях секса. Наибольшее удовольствие я получаю, когда ложусь на спину и все остальное доверяю массажной примочке номер девять. Как и массажистку, меня больше интересуют деньги.

— Она скажет ему и попытается добиться, чтобы он согласился. Она обещала мне это.

— Поспорю, что она поклялась, а сама надеется, что ее любимый Гарольд окажется покойником.

— Нет. Она скажет ему.

— Ты думаешь, он согласится?

— А ты бы не согласился?

— Я бы вначале предложил двенадцать тысяч, подождал, когда ты придешь и предложишь семнадцать с половиной, потом поторговались бы, и мы сошлись бы на пятнадцати. После чего начал бы думать, где раздобыть эту сумму.

— Он может продать машину, поговорить с управляющим своего банка, снять деньги со страховки — вот что он может сделать, — заявил Грабянский. — Думаю, он может найти пятнадцать тысяч.

— Надеюсь. Сидение здесь с килограммом кокаина вредно сказывается на моих нервах.

— У тебя их нет вовсе.

— Поправка: не было.

— Не беспокойся. Если он даже наполовину так напуган, как говорит она, он заплатит.

Желудок Грайса издал низкий шипящий звук, похожий на тот, который создает шар в кегельбане, медленно катясь по деревянному желобу.