Грубиянские годы: биография. Том I

Если удастся найти и заинтересовать ловкого, к тому же оснащенного для этой цели, даровитого писателя, который вдоволь настрадался в библиотеках: то такому почтенному мужу надо дать поручение – чтобы он, насколько сумеет хорошо, описал историю и период борьбы за наследство моего возможного полного наследника и приемного сына. Это послужит к чести не только его самого, но и завещателя – чье имя будет поминаться на каждой странице. Сей превосходный историк, мне в данный момент еще неизвестный, будет получать от меня, в качестве скромного выражения признательности, за каждую главу по одному нумеру из моего кабинета художественных и натуральных диковин. Этого человека следует обильно снабжать относящимися к нашему делу записями.

14-я клаузула

Если же Харниш откажется от всего наследства, это будет, как если бы он одновременно нарушил узы брака и оказался во власти смерти; в таком случае с полной силой вступят в действие клаузулы 9-я и 10-я.

15-я клаузула

Для исполнения завещания я назначаю тех высокочтимых персон, коим прежде было доверено oblatio testamenti; главным же исполнителем является полномочный бургомистр, господин Кунольд. Только он всегда будет открывать конверт с той из тайных статей регулятивного тарифа, которая относится к очередной, только что выбранной Харнишем наследственной обязанности. – В этом тарифе подробнейшим образом определено, какую сумму нужно выделить Харнишу, например, в связи с его вступлением в должность нотариуса – ибо что есть у него самого? – и сколько надо заплатить тому из резервных наследников, который окажется связанным именно с данной наследственной обязанностью: например, господину Пасфогелю за неделю, проведенную на книжной ярмарке, или кому-то другому в качестве платы за семидневное проживание гостя. В итоге все останутся довольны.

16-я клаузула

“Улучшенный Фолькман” на странице инфолио 276-й четвертого издания требует, чтобы завещатель оговорил providentia, то есть “временные ограничения, а потому я в этой клаузуле распоряжаюсь, что любой из семи резервных наследников или те из них, кто станет в судебном порядке оспаривать мое завещание или попытается добиться его признания ничтожным, во время судебного процесса не будет получать ни геллера из причитающихся ему процентов, каковые достанутся остальным наследникам либо – если судиться начнут они все – полному наследнику.

17-я и последняя клаузула

Любая воля вправе быть и безумной, и половинчатой, и выраженной через пень-колоду, только последняя воля такого права лишена, но должна, дабы закруглиться и во второй, и в третий, и в четвертый раз, то есть представлять собой нечто концентрическое, включать в себя, как это принято у юристов, и clausula salutaris, и donatio mortis causa, и reservatio ambulatoriae voluntatis. Так и я хотел бы прибегнуть к этому средству с помощью сказанного выше кратко и немногословно. – Я не намерен более открываться миру, от которого меня близящийся час вскорости скроет.

Во всех прочих случаях – Фр. Рихтер, ныне же – ван дер Кабель».

* * *

На этом чтение завещания закончилось. Все формальности – такие как подпись, печать, и т. д., и т. д. – были, как убедились семеро наследников, правильно соблюдены.

№ 2. Кошачье серебро из Тюрингии Письмо И. П. Ф. Р. членам городского совета

Автор этой истории был выбран в ее авторы исполнителями завещания и прежде всего превосходным Кунольдом. На такое почетное предложение он дал нижеследующий ответ.

«Р. Р. Обрисовать высокочтимым членам городского совета, то бишь превосходным исполнителям завещания, ту радость, которую я испытал, когда, благодаря им и клаузуле: “…ловкого, к тому же оснащенного для этой цели, даровитого писателя, и т. д.”, – я был выбран из 55.000 современных авторов, чтобы стать летописцем истории некоего Харниша; изобразить вам яркими красками мое удовольствие от того, что мне была оказана честь удостоиться таких трудов и сотрудников: для всего этого позавчера, когда я с женой и ребенком и всем скарбом переехал из Мейнингена в Кобург и должен был нагружать и разгружать бесчисленные пожитки, у меня, вполне естественно, времени не хватило. Больше того: едва успел я, проехав через городские ворота, войти в дверь нового дома, как снова вышел и отправился на гору, где множество прекрасных пейзажей соседствуют или располагаются друг за другом. “Сколь же часто, – сказал я себе, добравшись до вершины, – станешь ты в будущем преображаться на этом Фаворе!”