Грудь в крестах

Грохнуло еле слышно — чего не отнять у этого блиндажа — так это звукоизоляции. Но все же тряхнуло, с потолка полетело какими-то соринками, пришлось накрыть ладонью кружку. Еще раз. Потом пошло гуще — наши начали обрабатывать позиции врага тяжелыми орудиями. Валащцы вскоре отвечают — и вот тут уже посыпалось сверху по-настоящему, всякая дрянь летит. Выматерился, и забрался с кружкой на топчан — верхняя койка прикроет от мусора. Суки, неймется им, сержанту-орденоносцу уже чая не попить спокойно. Опять со мной артподготовку не согласовали. Надо с этим что-то делать. Например, вот что — отправить Вилли с Колей в обоз, чтобы своровали там где-то плащ-палаток и гвоздей. А потом заставлю киборгов обить мне потолок над столом и моим уголком, чтоб всякая дрянь командиру в чай не падала. Заодно, может быть, эти два прохвоста что-то еще полезное в обозе сопрут, пригодится. Очередной валашский чемодан хряпнул совсем уж чувствительно — стенка толкнулась, и я таки расплескал чай. Чтобы снова не захотеть кого-то расстрелять, посадил я к себе на колено Мари, и начал рассказывать ей историю, про дурочку-нимфоманку Элли, которую однажды унесло вихрем, к растакой-то матери, в волшебную страну, и там она, вместо того чтоб оформить статус беженца, и получить прописку и пособие, как упоротая рвалась в свой засраный Канзас, словно ей там говном намазано. Так что, не так все еще у нас в жизни и плохо, бывают диагнозы и похуже.

* * *

В этот день валашцы словно взбеленились — с утра мы отбили уже четыре атаки, причем последняя была настолько яростная, что мы едва не потеряли первую траншею. Артиллеристы то ли израсходовали запас на батареях, и пополняли его спешно, то ли перегрели стволы орудий — но шрапнельного зонтика не было, а гранаты и мины оказались не столь эффективны, и валашцы преодолели нейтралку и кое-где вступили в ближний бой. Собственно, именно на участке соседней правофланговой роты враг сумел подойти на гранатный бой, и ворваться, перебив в ноль целый взвод, в траншею. Остатки роты стали пытаться как-то организовать оборону, наш первый взвод тоже включился в процесс — а нам пришлось вылезать из траншей и идти в штыки, отгонять охамевших валашцев. Отвратительно просто. Плохой день, с утра еще и голова болела, и вода появилась в щелях пола в блиндаже. А потом даже доесть завтрак не успел, так поди, на столе и стоит — началось. Даже пожрать некогда было.

И еще мы сегодня потеряли Бруно. В грудь навылет. Жив, но неизвестно. Утащили в санбат. Мари и утащила. С поля его на себе вытащила, я даже ругать ее не смог. Все мы, как кончилась драка и пошла шрапнель — убежали. А она осталась. И вытащила. По пути, сама рассказала, добила из револьвера в голову троих раненных валашцев, причем одного сержанта или ефрейтора. Героическая девчонка, хоть и отморозь полная. Попросила дать ей штык, а то патроны перезаряжать на ее револьвере долго, а штыком тоже добить раненого можно. Обещал подумать. Наверное, дам. Валашский, у них какие-то эрзацы появились — вроде французской иголки. Надо будет у соседей набрать, наверняка в траншее остались. Заодно присмотреться.

Сегодня именно таким штыком меня едва не прикололи к земле. Противно вспоминать даже, аж передернулся…